Проданная чернокнижнику
Шрифт:
Айрис взяла брата за руку.
— Проклятие?
— Да. Это… это из-за меня. Артефакт слетел и…
— И рано или поздно Тайдариус все равно бы обо всем узнал. Самаэль никогда не питал ложных иллюзий. Когда он предал империю, сохранив мне жизнь, — губы Айрис дрогнули, — он понимал, что однажды заплатит за это преступление. В третьем ящике комода лежит шкатулка. Принеси мне ее.
Нужная вещь нашлась без проблем. Большая, деревянная, она
Айрис молча приняла шкатулку. Протянула руку к тающим лентам тьмы, без единой эмоции дождалась, когда они полоснут ее по ладони и прижала порез к розе. Раздался щелчок.
— Кровь нашего рода. Тьма нашего рода. Только они могут снять печать, — все-так же глухо пояснила Айрис и, не открывая, протянула шкатулку мне.
Под тяжелой крышкой нашлись украшения, деньги, какие-то бумаги, запечатанные сургучом, несколько бархатных мешочков с монетами.
— Этого хватит, чтобы скрыться и начать новую жизнь. Забирай и беги. Бери любую лошадь, скачи в Тайрен. Там найди мастера Ольгарта, отдай ему письмо с синим гербом в углу.
— Что? Зачем?
— Потому что Самаэль хотел, чтобы его жизнь спасла другую. Он продумал путь бегства еще тогда, когда во мне пробудился дар Рабии. Теперь же этим путем воспользуешься ты.
— А ты?
— Я не оставлю брата. Если нашему роду пришло время уйти в забвение, я не стану противиться. Скоро мы все встретимся. Там, за гранью, наша семья вновь воссоединится.
Повернувшись к шкатулке, Айрис вытащила овальный медальон из белого золота. Щелкнула замочком и раскрыла половинки. Внутри каждой нашелся портрет. Женский и мужской. Хватило секунды, чтобы понять — это родители Самаэля и Айрис. У мужчины оказались такие же выразительные серые глаза, как у дочери. Такой же нос, линия скул и подбородка. В Айрис все эти черты выглядели по- женски мягкими, но ошибиться в их сходстве невозможно. От матери ей достались только полные, четко очерченные губы.
Однако отец Самаэля и Айрис меня не заинтересовал. Я смотрела на женщину. На ее густые каштановые волосы, завитые полукольцами, на аккуратный, чуть вздернутый нос. И на глаза — большие, миндалевидные, светло-карие.
— Совсем как у Самаэля, — заметила я тихо.
Но Айрис услышала. Вздрогнула и повернулась ко мне.
— Что — как у Самаэля?
— Глаза. Это ведь ваша мать?
Айрис оставила мой вопрос без ответа, вместо этого задала свой:
— Он сам показался тебе?
Я растерялась. Нахмурилась, пытаясь вспомнить.
— Эвелин, — Айрис напряженно стиснула мои пальцы, — откуда ты знаешь, какого цвета глаза у Самаэля?
—
— А сейчас? Его тьма, какая она?
— О чем…
— Эвелин, ответь!
Я посмотрела на Самаэля. Вгляделась в морок под капюшоном, различила линию подбородка и чуть приоткрытых губ.
— Эвелин!
Пальцы Айрис дрогнули, когда она сильнее сжала мою ладонь.
— Она тает. Ослабевает вместе с Самаэлем.
Айрис шумно выдохнула. Отпустила меня и, запрокинув голову, тихо засмеялась. По ее щекам побежали слезы.
— Ослабевает, — повторила она, будто не веря. — Пожирая чернокнижника, тьма набирает силу. Она непроглядна, Эвелин. Знаешь, что вижу я, когда смотрю на Самаэля? Черную бездну, живую и пугающую.
— Но… как же тогда?..
— Только чернокнижники способны видеть сквозь тьму, — Айрис снова посмотрела на меня. — Они и их избранницы.
Глава 40
Я еще пыталась осознать смысл последних слов, а Айрис уже действовала. Отобрала у меня шкатулку и принялась с нетерпением выискивать что-то среди украшений и монет. Выругалась себе под нос, захлопнула крышку и впихнула мне в руки шкатулку. Сама же развернула кресло к выходу из комнаты и крикнула Рагну. Еще недавно слабый голос вновь зазвучал твердо. Пальцы Айрис больше не дрожали, лицу вернулись краски.
— Да, госпожа, — Рагна поклонилась, перешагивая порог.
Я спешно опустила голову, пряча взгляд. Вредить Рагне своим даром я не хотела.
— Приведи ко мне Кьелла и Кнутта. Сама тоже держись рядом.
— Как прикажете, госпожа. И… госпожа? Бьер просил передать, что к поместью движутся люди. Дюжины полторы, не меньше…
Дыхание на миг перехватило. Имперские гончие? Уже почти здесь?
— Спасибо, Рагна, — в отличие от меня, на лице Айрис не дрогнул ни один мускул.
— А теперь приведи Кьелла и Кнутта. Живее.
Поклонившись, Рагна поспешно вышла из комнаты.
— Айрис? Что ты задумала?
Стремительная перемена в ее настроении и нездоровый азарт, вспыхнувший в глубине серых глаз, пугали.
— Спасти брата.
— Но…
— Ты не поняла? — она повернулась ко мне. — Эвелин, ты избранница тьмы! Одна на миллион! И теперь Самаэль не умрет, ты спасешь его!