Проданный путь
Шрифт:
Город никогда не похож на город, разве что совсем случайно. Он может быть чем угодно: палубой корабля, зелёным морем, футбольным полем, поросшим уличными фонарями, ледяной ареной, где гладиаторы из снега соревнуются в вечных битвах. Или шестернёй гигантского робота, сделанного из чистой платины. Как бы там ни было, у города Насмешников есть неизменный принцип – это форма шара. Именно по этой форме и можно узнать город, где пребывает великая госпожа радужных цветов, несмелая радуга Кама.
Пришелец, смертный, чьё тело должно раствориться в Средних мирах, чувствует себя отлично вопреки ожиданиям многих.
– Наши миры не пересекаются, поэтому вы бессильны, стражи, – тихо поёт гуманоид, и звук его голоса так музыкален и гармоничен, что смена форм в Средней волне на миг останавливается, чтобы все существа, составляющие Средние миры, могли насладиться неслыханным покоем.
– Убирайся, смертный, кто бы ты ни был. Не насилуй нас формами! Твоя способность конкретизировать убьёт нас! – шипят кометы, и в чём-то они правы.
Гуманоид отпускает ёлочную игрушку, и она масляным пятном протекает сквозь его тонкие пальцы.
– Мне нет дела до вас и вашего города. Я покинул Дальнюю волну и появился здесь с единственной целью: увидеть прекрасную Каму, несмелую радугу. И не покину ваш уровень волны, пока не увижу.
Кометы соединяются в сверхновую и слепят пришельца, заполняя всё вокруг невероятно ярким светом. Город насмешников принимает привычную форму шара и становится бесконечным морем с бесконечными островами.
– Как ты попал к нам, смертный? Вход богов закрыт! Ты прошёл через врата Меродаха? – Сверхновая становится бабочкой, которая светится неоновым светом в кляксах тьмы, что есть вакуум Средней волны.
– Смотри, страж, и увидишь! Мне не нужен вход Меродаха. Я на досуге сам создал портал, чтобы посмеяться в городе Насмешников, но, кажется, меня плохо встретили…
Крылья бабочки опадают, она окукливается, и из кокона выходит железный воин, рыцарь с опущенным забралом. Его меч шириною на весь город, и он занесён над пришельцем:
– Передай мне то, что должно быть известно Каме, и она узнает. Видеть её необязательно, наглец.
Стражник не верит в созданный смертным портал, но не может отрицать, что впервые за десять эонов гуманоид появился в Средних мирах без разрешения высших сил, нарушив существующий порядок.
Город Насмешников – всё ещё бурное море, и теперь пришелец плывёт по нему, стоя на палубе танкера. Страж не более чем символ на флаге танкера – череп с костями, и нет ничего унизительнее для того, кто привык сам менять свою форму.
– Кама и так всё знает. Я не сказал, что хочу говорить с ней. Я сказал: хочу видеть. Прекрасная радуга – единственное украшение вашей клоаки, и потому я пришёл, чтобы увидеть и порадовать свои глаза. Можешь считать меня старшим братом Камы.
–
Голос звенит повсюду, над морем сияет разноцветная радуга. Из радуги выходит высокая девушка с телом многоножки. На хвосте у неё жемчужная раковина, что и есть город Насмешников. В волосы вплетены ядовитые стрекозы, улетевшие с Саркасса, в двух сумках, что пришиты к телу многоножки, спрятаны драконы. Ногти её как хрустальные мосты, кольца как гиперврата, а заколки похожи на строительные леса. Она огромна и могла бы быть устрашающей, если бы не улыбка, сияющая, как дневное светило.
– Ты ли это, Птах?
– Разве я изменился, Кама?
Танкер становится плотом, каждая доска плота прорастает дурманящими лилиями. Он стоит обнажённый на плоту из лилий и купается в свете радуги, укрывается её улыбкой, как легким одеялом. Он разрешает лилиям расти навстречу радуге, пока её ноги не оплетает ковёр из цветов.
– Твоих цветов больше, чем семь, несмелая радуга?
– Да, я расту. Радуги растут, Птах, особенно здесь, в Средней волне. Но ты увидел меня, а теперь уходи, повелитель глупости, я устала.
– Я скоро уйду, но приглашаю тебя в гости, Кама.
– В Дальние миры? – Она плачет алмазными слезами, от чего радуга тускнеет, и город Насмешников замирает, не смея шевельнуться. – Почему ты так жесток, мой названный брат?
– Что же жестокого я тебе предложил, великая госпожа? – Птах ложится на цветок лилии, и лилия растёт, расцветая возле лика Камы. Он кажется таким маленьким по сравнению с её гигантским телом, что слова Камы бессмысленны. Разве может смертный быть жесток с существом Средней волны, великой колдуньей, сестрой и дочерью Розы Дроттар? – Дальние миры не так уж плохи. Посмотри на меня, Кама, я ведь живу и действую в них, творю и исполняю замыслы. Да, условия там могли бы быть мягче, а агрессии – поменьше, но для великого ума это ерунда. Разве произойдет что-то страшное, если царица радуги на краткий миг явит себя в сон юноши из Дальних миров, чтобы ублажить своего названого брата?
– Но Дальние миры так тяжелы, так неподвижны. Это ты привык быть в них, а я уже забыла. Вдруг я потеряю свой свет? Ты ведь не хочешь, чтобы бедная Кама страдала?
– Страдания твои будут несоизмеримы с наградой.
Птах забирает лепестки лилии и белой птицей взлетает к уху Камы, чтобы поведать то, что не должен слышать город Насмешников. Город в это время высыхает и становится пустыней, потом затвердевает дорогами и трансформируется в асфальтовый полигон, имеющий форму круга. Множество машин мчится по нему, пока есть возможность, ведь трансформации неповторимы. Кама глазами следит за гонкой, но не изгоняет смертного искусителя, что шепчет ей в мраморные уши:
– Я дам тебе формулу построения портала между уровнями волны творения. Так же, как я проник сюда, ты сможешь пройти в Краткую волну, или на Дно миров, или ещё куда-нибудь, куда захочешь, несмелая радуга.
Выслушав, она отращивает крылья и отлетает в сторону, парит в раздумье, роняя из сумки крылатых драконов. Теперь она не такая высокая, и драконы падают на полигон, разбиваясь насмерть. Наконец Кама отвечает, после долгой борьбы, что идёт внутри её сознания:
– Да будет так, Птах. Что я должна сделать для твоего юноши?