Продавцы лета (Сборник рассказов)
Шрифт:
«Пионер» на фоне каменного пейзажа этой планеты выглядел уж совсем чужим. Высился над плоской равниной подобно стреле, воткнувшейся в мягкую человеческую плоть. Только что крови не было.
Из открытого грузового люка звездолета, дребезжа гусеницами, выкатился «Универсал». Геолог сидел в прозрачной сфере кабины и, молча сжимая рычаги управления, подвел машину к обозначенному месту. Несколько гибких манипуляторов мягко вошли в грунт. «Универсал» тихо завибрировал, совершая процесс переработки материи. Поверхность планеты перед ним начала уходить вниз, постепенно образуя небольшой котлован.
Когда
— Ну вот, еще один след наших таинственных похитителей полезных ископаемых, — мрачно проговорил геолог. — Капитан, что вы скажете?
Капитан, одетый в тяжелый скафандр, молча подошел к находке и взмахом руки, стер с одного из его плоских выступов серую пыль. На поверхности неопознанного объекта стала видна еле различимая странная эмблема — девять маленьких серебристых звездочек, образующих замкнутый круг.
— Интересно, причем здесь звезды? — в недоумении пожал плечами специалист по контактам. — Странные все же они. И символика у них странная.
— Символика как символика, — пробормотал капитан. — Ничем не хуже нашей.
Он неуклюже развернулся и посмотрел на уходящий ввысь корпус «Пионера». На сверкающей обшивке звездолета ярким пятном выделялся зеленый диск Сигмы — прекраснейшей родины человечества.
Инкубатор Крайнего Сектора
— Я смотрю, ты очень любишь детей, — произнес Хент, бесшумно появившись рядом с Иолой. Женщина молча взглянула на него огромными изумрудными глазами, и он немного смутился. Зря все— таки Хент нарушил ее уединение сейчас. Иола могла бы еще так долго находиться наедине со своими мыслями и чувствами ... Что ж, она имеет на это полное право.
— Знаешь, я могу бесконечно ими любоваться. Ведь дети прекрасны,— ответила женщина.
Хент невольно издал тихое урчание, означавшее у его расы хорошее настроение.
— Вы, люди, в отличие от нас, хлоидов, очень эмоционально привязываетесь к своим «личинкам». Так же нельзя. Во всем должен быть холодный расчет. Я даже не представляю, как вы вообще можете отдавать инкубатору команды на вмешательство? С вашей-то сверхпсихикой. А дети почти готовы повзрослеть... Какая была последняя степень команды?
— «Катаклизм» четыре шесть,— тихо произнесла Иола, поворачивая голову к информатору.
— Четыре шесть?— удивился Хент.— Не думал, что уже так продвинулись... Значит следующим пойдет «Апокалипсис».
Иола печально посмотрела на хлоида, и глаза ее стали темно— зелеными. Она спросила:
— Как ты думаешь, Хент, эти дети смогут повзрослеть?
— «Апокалипсис» покажет, — ответил хлоид. — В ином случае они останутся лишь записью в архиве, а тебе придется работать с другим инкубатором.
В данный момент Хент стоял в своей излюбленной позе: ноги широко расставлены, основные руки сложены на груди, а вспомогательные он упер в бока. У хлоидов такое положение тела говорило о высшей степени сосредоточенности.
— Но ведь они многому научились, — дрожащим голосом произнесла Иола. — За последние сто циклов я
— Всего-то, — хмыкнул Хент. На пару секунд закрыл глаза, а затем продолжил:
— Не секрет, что мы, хлоиды, в состоянии «личинки» являемся мыслящими растениями, не умеющими самостоятельно передвигаться. Для того чтобы заставить хлоида сделать один малюсенький шаг — мне каждый раз приходится потратить около пяти сотен циклов, да сжечь, как минимум, основные генераторы двух-трех галактик. И то, вероятность успешного исхода всего лишь шестьдесят процентов. Как говорил давным-давно Главный Наставник: «Дети — это личности, личности — это общество, а общество — это большой капризный ребенок, раздираемый изнутри страстями и пороками. Он полностью замкнут на них. Не видит ничего, кроме собственных элементов существования. Функция оператора состоит в одном — подтолкнуть этого "ребенка" к тому, чтобы тот прозрел, и увидел окружающий его мир. Только тогда можно считать его взрослым». Эти слова Главный произносит перед началом каждого цикла. Но ты недавно стала оператором, могла их не слышать. А краткий курс введения охватывает лишь технические стороны.
Иола с грустью взглянула на Хента. Тяжело вздохнула.
— У тебя феноменальная память даже для хлоида, Хент, — вполголоса произнесла она. — Но ты сам как понимаешь его слова: «Дети — это личности»? Главный Наставник никогда не воспринимал каждый индивидуум в отдельности как личность. Даже если часть детей повзрослеет, у них нет ни единого шанса. Или все, или никто. Почему единицы не имеют право на существование?
Хент громко зашипел, выражая недовольство. Его бугристое тело сжалось в комок. Иола, хоть и знала эти внешние выражения эмоций хлоидов, но всё же предпочла отойти подальше. На пике могли появиться непроизвольные рефлексы. Успокоившись, он сказал:
— Таковы правила Единого Общества. Только слаженно работающий механизм может рассчитывать на будущее в Структуре Миров. А отдельные представители непредсказуемы и опасны. Ты сомневаешься, Иола?
Женщина молча помотала головой. Она чувствовала, что своими противоречивыми чувствами может попасть под статью Кодекса СМ, предусматривающую наказание в виде лишения разума. Внутри все похолодело. Неужели Хент расскажет об этом разговоре Инспекторам? Конечно, расскажет. Это — его долг. А через какое-то время за ней придут...
Иола старалась внешне сохранять спокойствие. Против хлоида человек с голыми руками абсолютно беззащитен. Убить он ее, конечно, не сможет — Кодекс не позволяет, но преподать урок до прибытия группы быстрого реагирования явно не откажется. Поэтому, остается только один выход — тихо сделать то, что она уже так много раз представляла в своих мыслях и фантазиях.
Иола последний раз взглянула в странные, ничего не выражающие, глаза Хента, мысленно отдала команду на «апокалипсис», а затем активировала переход. Тело женщины окутал серебристый транспортный кокон... и она исчезла.