Продавец цветов

Серова Марина Сергеевна

— Лампа, — спокойно прокомментировала я случившееся.

— Что — лампа? — недоуменно переспросил Соболев.

— Лампа, лампочка, взорвалась. Наверное, слишком старая, да и влажновато тут для нее, — пояснила я.

— Ну, конечно. — Соболев заметно повеселел и, словно стесняясь проявления своего недавнего страха, устремился в глубь подвала.

— Здесь есть еще одна… — Его голос внезапно прервался, а до меня донесся шум падающего тела. — Что-то я сегодня на ногах не стою, — раздался сдавленный смех Соболева из темноты. — Обо что же я споткнулся?

Мои глаза к этому времени начали различать

в подвальном мраке неясные контуры предметов. И то, что я увидела, повергло меня в легкий шок. В паре метров от меня, там, куда направился Соболев, на полу лежал не один, как можно было это предположить, а два человека.

Я сильно зажмурила глаза в надежде, что эта иллюзия была не чем иным, как следствием резких перемен в освещении, и что противное двоение в глазах немедленно пройдет, как только я их открою. Я подняла веки: на полу подвала Соболев по-прежнему присутствовал в двух экземплярах. Тогда я закрыла один глаз: я хорошо помнила, что двоение в глазах является результатом не скоординированной работы обоих глаз и должно исчезать, если посмотреть на предмет только одним глазом.

Но соболевское раздвоение оставалось стойким. В это время одна из фигур, слегка охнув, зашевелилась и начала подниматься на ноги. Вторая же оставалась неподвижно лежать на полу. Я облегченно вздохнула, и тут мой мозг прорезала страшная догадка. Вместе с воздухом я вдохнула в себя жутко знакомый запах. Он был приторно-сладковатым, густо вяз на зубах и во рту и имел свойство превращаться в неприятную липкую горечь.

Так пахнуть мог только еще не успевший разложиться труп. Я достала из кармана зажигалку и, чиркнув ею, зажгла маленькое дрожащее пламя. Мгновенно на стенах и потолке подвала призрачно заплясали неровные тени, а слабый свет выхватил из темноты то, что я вначале приняла за непонятную иллюзию. Теперь никаких сомнений не оставалось. Это был труп. Труп человека, который был мертв уже несколько дней.

Соболев тоже увидел страшную находку и резко вскочил на ноги. Под потолком вырисовалась еще одна лампа, а на противоположной стене другой выключатель. Я сделала несколько шагов в его направлении и щелкнула клавишей. Подвал через запыленный абажур осветился тускловатым светом.

Помещение было заставлено ящиками, и перед ними на спине лежало тело парня примерно двадцати семи лет. Голова его была запрокинута так, как этого не способен сделать живой человек. Уголки губ были безвольно опущены, а вылезшие из орбит глаза незряче смотрели в потолок. На груди, на одежде, были видны следы крови. Запекшаяся кровь темнела в уголке полуоткрытого рта. На шее хорошо виднелась пара синяков, указывавших на способ убийства — удушение.

Соболев ошарашенно-испуганно посмотрел на меня.

— Что это? — задал он совершенно неуместный в данной ситуации вопрос.

— Труп, — спокойно ответила я.

— Может, он еще живой, — сказал Соболев, хорошо понимая всю абсурдность своего предположения. — Может, надо вызвать «Скорую»?

— Нет, — твердо заключила я, осматривая признаки начинающегося разложения. — Единственный, кто ему сейчас требуется, это патологоанатом. Вы знаете его? Я имею в виду не патологоанатома.

В ответ Соболев отрицательно затряс головой.

— Пошли, — решительно скомандовала я

и подтолкнула Соболева в направление выхода.

Мы поднялись наверх и прошли в комнату. После страшной находки в подвале не было ни мыслей, ни слов, а одно тревожно-томительное желание жить. Итак, события последних дней получили неожиданное продолжение. Связь между нападениями на Соболева и убийством на его даче неизвестного ему человека, несомненно, была. Но какая?

Я тряхнула головой, разгоняя рой хаотических мыслей, и в ответ на вопросительный взгляд Соболева взяла в руки мобильный телефон.

— В милицию? — с обреченной покорностью в голосе спросил он.

Я молча кивнула, и мои пальцы проворно набрали на панели «02». Оперативный дежурный долго и обстоятельно переспрашивал, кто я и где находится дом, затем буркнул: «Ждите» — и бросил трубку.

Оперативная группа прибыла через десять минут. Старший группы — уже немолодой молчаливый дядька, представился Медведевым Алексеем Михайловичем. Затем придирчиво и очень подозрительно выслушал рассказ о случившемся в моем изложении и хмуро поинтересовался, кто я. Я извлекла из сумочки свои документы и дала ему их вместе с лицензией на охранную деятельность. Медведев небрежно раскрыл мои бумаги и быстро пробежался по ним глазами.

— Пройдемте вниз, — мрачно пригласил он нас обоих в подвал.

— Итак, вы его не знаете и видите в первый раз, — бесстрастным голосом Медведев задал вопрос нам обоим, когда поднялся с корточек от трупа, оставив суетиться вокруг него своих помощников.

Я еще раз внимательно всмотрелась в лицо мертвого человека, силясь отыскать в его чертах хоть что — то знакомое, чтобы не расстраивать следователя. Но, к его великому разочарованию, так и не нашла. Соболев также не смог ничем его порадовать.

Впрочем, наш ответ его совершенно не удивил. Он подошел к стоявшим друг на друге ящикам, открыл один из них и извлек оттуда горсть темно-коричневых луковец размером с мелкий каштан.

— Что это? — строго спросил он.

— Это? — удивленно ответил вопросом на вопрос Соболев, но спохватился и сказал: — Бахромчатый тюльпан. Луковицы. Очень красивый цветок.

— Ясно, — понимающе протянул Медведев, слегка помял луковицы в ладони, зачем-то понюхал и разочарованно отправил их обратно в ящик. — Цветочный бизнес.

— Да, — согласился Соболев.

Мы снова поднялись в комнату, и Медведев, вежливо спросив разрешение, закурил.

Он еще не успел докурить сигарету до конца, когда поднялся его молодой помощник в штатском и бодро доложил, что по предварительным данным, смерть наступила в результате удушения, а в куртке убитого обнаружены документы на имя Тихова Владимира Сергеевича и десять тысяч долларов США в стодолларовых купюрах.

Итак, обозначилась слабая, но уже довольно определенная связь: здесь так же, как во время последнего нападения, фигурировали деньги — источник если не всех, то, по крайней мере, подавляющего большинства всех земных зол. Единственно, что не совпадало в случае Соболева, это сумма. Цифра, которую назвал сегодня Бен, была четырнадцать тысяч. И что казалось в высшей степени подозрительным, так это тот факт, что если человек в подвале был убит из-за денег, то почему они остались при нем?