Продавец грез
Шрифт:
— Я вижу в вас также человека храброго, поскольку вы готовы отдать свое тело в обмен на долгую ночь сновидений в закрытой со всех сторон могиле! Это, несомненно, прекрасное заблуждение. — Тут незнакомец прервал свою речь, давая самоубийце время на то, чтобы тот осмыслил, с какими неожиданностями ему придется столкнуться в результате своих действий.
И несчастный еще раз спросил себя, откуда взялся этот странный тип, вознамерившийся сорвать его планы. Что это за человек? Что за слова он произносит! Бесконечная ночь сновидений в темной могиле… подобная перспектива казалась ему отвратительной. Однако, не желая отказываться от задуманного, он ответил резко.
— Не вижу
Незнакомец понизил голос и снова уверенно заговорил.
— Дерьмо, которое называют жизнью? Какая неблагодарность! Ваше сердце в эту минуту, надо думать, колотится в груди с особой силой, никак не желая расставаться с этой самой жизнью! — произнес он и, с величайшим мастерством изменив тональность, попытался высказать словами то, что говорило сердце самоубийцы: — Ну же! Ну! посочувствуйте мне! Я неустанно работало, проделав миллионы ударов, перекачивая вашу кровь, обслуживало ваши потребности… было вашим слугой, не прося ничего взамен. А теперь вы намерены остановить меня, не давая мне права на защиту? Послушайте, я было вашим самым верным рабом. И каково же мое вознаграждение? Какова плата за услуги? Глупая смерть! Вам хочется остановить мое биение только для того, чтобы прекратить ваши страдания. О! Да вы нечто большее, чем простой эгоист! Если бы меня попросили, я могло бы начать перекачивать еще и мужество! Не отворачивайтесь от жизни, ваше эгоцентричество!
И, подталкивая самоубийцу, незнакомец попросил его при слушаться к тому, что происходит в его груди, и убедиться в том, что его сердце трепещет в отчаянии.
Самоубийца почувствовал, как колышется его сорочка. Он не замечал, что его сердце может вот-вот разорваться. Было такое ощущение, что оно буквально кричало в груди. Самоубийца охладил свой пыл. Его взволновало воздействие, которое слова незнакомца оказали на его размышления. Однако, когда самоубийца, казалось, был окончательно побежден, он проявил тот минимум решительности, который у него еще оставался.
— Я уже приговорил себя к смерти. Это окончательно.
Тогда оборванец нанес ему последний удар.
— Вы себя уже приговорили? А вам известно, что самоубийство — это приговор самый что ни на есть несправедливый? Ибо тот, кто налагает на себя руки, исполняет приговор в условиях, когда приговоренный даже не имеет права на защиту. Почему вы сами себя приговорили, не дав себе же права на защиту? Почему вы не даете себе права поспорить с собственными иллюзиями, понять, какие потери вы понесете, побороть свои мысли, полные пессимизма? Легче всего сказать, что в жизни нет смысла… На самом деле вы просто несправедливы по отношению к себе самому!
Было видно: незнакомец очень хорошо знает, что люди, думающие о самоубийстве, не понимают, что означает конец их существования. Он знал, что если бы самоубийцы сознавали, в какое отчаяние впадут их близкие и какими ужасными будут последствия самоубийства, то вернулись бы к жизни и стали бы защищать себя. Он понимал, что никакое письмо, никакая предсмертная записка оправдательными документами быть не могут. Человек, который сейчас стоял на крыше здания «Сан-Пабло», оставил своему единственному сыну записку, пытаясь объяснить то, что никакому объяснению не поддается.
Он также разговаривал с психиатрами и психологами о своих взглядах на самоубийство. Его мысли анализировали, интерпретировали, ему ставили диагноз. Ему неоднократно объясняли, в чем заключаются изъяны его мыслительного процесса. Несмотря на
Человек был недоступен. Однако теперь он впервые был ошеломлен явившимся на крышу незнакомцем. Одежда и более чем скромный облик делали этого человека похожим на нищего, просящего милостыню. Но мысли, которые он высказывал, и действия, которые совершал, выдавали в нем специалиста, способного достучаться до ума, недоступного другим. Его слова скорее вызывали беспокойство, чем спокойствие. Похоже, ему было известно, что без волнения нет дискуссии, а без дискуссии не удастся найти альтернативное решение, не открывается весь диапазон возможностей. Беспокойство самоубийцы возросло настолько, что он наконец решил задать пришельцу вопрос. Он долго сопротивлялся этому желанию, поскольку, как он мог судить по тому, что происходило ранее, таким образом он бы сделал шаг на минное поле. И все-таки он сделал этот шаг.
— Кто вы такой?
Самоубийца надеялся получить ответ короткий и ясный. Но такого ответа не последовало. Вместо него прозвучала пулеметная очередь встречных вопросов.
— Кто я такой? Как только вы осмеливаетесь спрашивать, кто я такой, если не знаете, кто вы? Кто вы такой, человек, решивший умереть на глазах у изумленных зрителей?
Пытаясь унизить докучливого незнакомца, самоубийца решил использовать его же приемы, сдобрив свою речь порцией сарказма.
— Я? Кто я такой? Я человек, который через несколько мгновений перестанет существовать и уже не будет знать, кто он сейчас и кем был раньше.
— Хорошо. Я не такой, как вы. Ибо вы перестали исследовать самого себя. Превратились в бога. А я каждый день спрашиваю себя: «Кто я такой?» — И тут же, проявив проницательность, он задал очередной вопрос: — А хотите знать, какой ответ я нашел?
Почувствовав некое неудобство, самоубийца согласно кивнул головой. Пришелец продолжал:
— Я вам отвечу, если сначала вы ответите мне. Из каких философских, религиозных или научных источников вы почерпнули ставшую вашей мысль о том, что смерть — это конец существования? Являемся ли мы чем-то вроде живых атомов, которые распадаются и уже никогда больше не восстановят свою прежнюю структуру? Являемся ли мы всего-навсего неким организованным мозгом или обладаем душой, которая сосуществует с мозгом и превосходит его возможности? Какому смертному это известно? Вам? Какой религиозный человек способен защитить свои мысли, не прибегая при этом к фактору веры? Какой специалист в области неврологии способен подкрепить свои аргументы, если при этом не будет использовать определенные умозрительные построения? Какой атеист или агностик способен защитить свои аргументы, не обращаясь к неточным или извращенным понятиям?
Незнакомец, казалось, хорошо изучил и усовершенствовал метод Сократа. Он постоянно искал ответы. У самоубийцы от его вопросов кружилась голова. Он был атеистом, но понял, что его атеизм — это всего лишь источник умозрительных построений. Подобно многим другим «нормальным» людям, он рассуждал об этих явлениях с ничем не подкрепленной убежденностью и никогда не обсуждал их в отрыве от бурных эмоций и предвзятости.
Неопрятно одетый незнакомец, производивший впечатление человека серьезного, задавал свои вопросы и самому себе. И еще не получив от своего собеседника какого-либо определенного или не совсем определенного ответа, в конце концов заявил: