Продавец иллюзий, или Маска страсти
Шрифт:
– Трусишка!
Он нажал на кончик носа.
– Просто один раз я уже обжегся и второй раз не хотел.
– Я тебя ни в чем не виню. – Я лежала и слышала, как гулко и протяжно бьется мое сердце. Мне хотелось раскинуть руки, петь и танцевать от счастья, переполнявшего меня. – Но если честно, то вы, мужчины, – трусы. Один раз пережив несчастную любовь, вы боитесь чувств и обходите их стороной. А женщины каждый раз бросаются в любовь как в омут, не думая ни о чем. Они ранятся и расшибаются каждый раз, но все равно ищут и пробуют.
Я
– Ты не обиделся?
– Ничуть! Но ты говоришь так, как будто тебе не двадцать с лишним лет, а все сорок, – шутливо сказал он. – Ты меня пугаешь своей проницательностью.
– Просто я очень наблюдательна.
– Я уже вижу.
– А ты не разлюбишь меня? – Возникла пауза, и я, испугавшись, что он опять поймет меня как-то не так, неправильно и отгородится своим молчанием, как стеной, торопливо заговорила: – Я не имею в виду вообще, я имею в виду сейчас, в этот момент.
– В настоящий момент я влюблен в тебя без памяти, – сказал Алексей таким тоном, что я не поняла – шутит он или нет. – Какие-то сомнения на этот счет имеются?
И я поняла, что сделала глупость, – никогда мужчина не захочет строить планы на будущее. Он живет одним днем, и в этом его сила. Женщина же без конца прокручивает в голове разные варианты этого самого будущего. Любовно лепит его, старается, раскрашивает во все цвета радуги. Без этих милых мелочей ей и жизнь – не жизнь. Я помню, как тетя Люба рыдала, когда ушел ее очередной любовник.
– Я уже и сервиз купила в красных розочках, – рыдала она, когда мы с матерью приехали к ней в гости под Новый год. – Думала, что все будет как у людей, а он, скотина неблагодарная, смылся и все, – размазывала слезу по щекам тетя Люба.
Я не могу его торопить или подгонять события. Все, что мне остается, – это терпеливо ждать. Я улыбнулась, потому что терпение раньше не входило в список моих добродетелей.
– Понимаешь, – сказал Алексей, – мы меняемся, и это не так уж плохо.
– Люди не меняются, – покачала я головой.
– Неправда. Обстоятельства способны изменить людей, или они меняются, когда понимают, что могут потерять нечто дорогое и важное для себя. Давай спать. Завтра я хочу подарить тебе еще одну сказку.
– Какую?
– Увидишь!
На следующий день мы затерялись на полдня в старинном бременском квартале Шнор. Как объяснил мне Алексей, название квартала происходит от старонемецкого слова «шнур» и связано с историей этого района. В прошлых веках в этом квартале из-за близости реки проживали рыбаки и корабельные мастера, а также различные торговцы и ремесленники. В домах располагались мастерские, где изготавливали цепи для якорей, корабельные канаты, шнуры и сети. Была и другая версия, что название квартала происходит из-за очень маленьких расстояний между домами, и кажется, что они как будто нанизаны на шнур.
– Тебе
Я пожала плечами.
– Обе, – и прижалась к нему. – Ты это все вычитал где-то?
– Нет. Попал на экскурсию. Бродил самостоятельно, но увидел наших и решил присоединиться. Заплатил и влился в группу.
Аккуратные двух-трехэтажные домики, серые, бледно-голубые, нежно-розовые, магазинчики сувениров, кафе, рестораны. Узкие, мощенные камнем проулки, запах корицы и свежей выпечки, старинные мелодии… мне показалось, что я очутилась в другом времени и в другом веке. Мы забрели в какой-то совсем узенький переулок. Алексей сказал мне, что он называется «Кошачья тропа».
– Ага! – со смехом сказала я. – И гуляют здесь исключительно кошки.
– Ну, еще и мы…
Я схватила его за руку.
– Спасибо!
– За что?
– За эту сказку. Я хотела бы здесь остаться и заблудиться.
– Со мной? – понизив голос, спросил Алексей.
– Да, – едва слышно сказала я.
Он развернул меня к себе и поцеловал.
Какая-то толстуха в ярко-розовой куртке фыркнула, глядя на нас.
– Не обращай внимания, – прошептал Алесей, утыкаясь мне в шею. – Она нам просто завидует.
– Не сомневаюсь! Я и сама себе завидую.
– Не стоит. Дальше будет еще лучше.
– Правда?
– Обещаю.
До нас доносилась нежная мелодия шарманки. А мне казалось, что счастливее быть нельзя.
Я задрала голову вверх. Надо мной была вывеска кафе – две кошки.
– Знаешь, я влюбилась в этот переулок и в это кафе. Давай туда зайдем.
– Ты проголодалась?
– Немножко.
– А я – как волк. Готов съесть тебя всю целиком.
– Уже жду.
– Не здесь, не сейчас. Чуть позже.
Я посмотрела в его глаза и утонула в них…
Потом взяла руку и потерлась об нее щекой.
– Сказка, – выдохнула я.
После кафе мы снова гуляли по кварталу.
Мы не успели дойти до местной достопримечательности – Дома моряка, когда раздался звонок сотового. Алексей отошел на расстояние и о чем-то переговорил.
– Кажется, нам пора возвращаться. Объявился человек, которого я ждал.
– А я?
– Ты будешь ждать в номере. Тебя я не возьму. Договорились?
– Если ты так считаешь.
– Угу, считаю. И все возражения отметаются с ходу. Понимаешь, – он обхватил меня за плечи и притянул к себе, – я не могу тобой рисковать. Даже и не проси.
В номере я не находила себе места, без конца хваталась за сотовый, который молчал, прикладывала его ко лбу и шептала:
– Только бы ничего не случилось! Я этого не переживу!
Потом я пошла в ванную и, включив воду, какое-то время сидела там и смотрела на струю воды. Из-за шума я чуть не пропустила звонок.
Я помчалась в комнату и чуть не упала, наткнувшись на стул. Когда я услышала голос Алексея, то почувствовала, как у меня защипало в носу.