Продавец снов (с иллюстрациями)
Шрифт:
Филиппс задумался.
— Ну, — торопил Чейз, ему показалось, что Филиппс колеблется.
— Как вам сказать… — Филиппс действительно колебался. В последние полгода они делали насыпи.
— Насыпи?..
— Землю из нор они выбрасывают наружу. Получаются холмики — как у кротов… Так вот они стали соединять холмики насыпями. А то и просто делают насыпи. На что это им понадобилось?
Чейз молча слушал.
— Работали даже днем, — продолжал Филиппс. — С отчаянием, с ожесточением. Тут и была охота, мистер Чейз! Ленивые не устояли, чтобы не пострелять!
— Вы… эти линии помните? — спросил Чейз, выражая не
— Зачем? — ответил вопросом Филиппс, он действительно не понял профессора.
— Нет ли в них системы? — уточнил Чейз. — Линии можно провести по-разному.
— Системы? — рассмеялся Филиппс. — Какие только фантазии не приходят ученым в голову!
Вернувшись в жилую келью: пять шагов в длину, четыре в ширину — компания «Стил Корпорейшн» экономила на жилой площади, — профессор достал из портфеля снимки, разложил на столе.
Снимков было четыре.
На первом — северное полушарие планеты, долина канаров: вытянутое с востока на запад пятнышко среди хребтов. На втором — только долина, однако без мелких деталей, за исключением скальных гряд по краям. Третий снимок давал колонию россыпь холмиков. Все три снимка сделаны со спутника. Четвертый снимок был сделан на поверхности, видимо, с холма: часть долины и те же холмики, но только сбоку — чуть сверху и сбоку.
Лучшим был третий снимок. Он привлек внимание Чейза на Земле, и теперь в каюте профессор рассматривал его вновь и вновь. Точки холмиков были разбросаны хаотично. И все же… Если их соединить линиями, что-то угадывалось: очертания, силуэты. Может, иероглифы, может, созвездия — смотря как соединить линии. Соединишь так — складывается один узор. По-другому — другой. Больше всего россыпи напоминали звездное небо. Но это, наверно, так кажется. Напрягая ум, Чейз вглядывался в скопление точек. Их можно соединять как угодно. Другое дело сейчас, когда их соединили канары. Как соединили? Зачем?
И вот он на охоте.
— Выше ружье! — подбадривает Филиппс. — Зверь может выскочить внезапно. Если нырнет в другую нору — начинай поиск сначала.
Некоторое время Филиппс и Чейз идут молча. Чейз смотрит под ноги, но не различает следов. Нужен опытный глаз Филиппса, чтобы идти к цели. Профессор старается не шуметь — ему хочется увидеть зверя. Филиппс замечает осторожность профессора.
— Канары совершенно глухие, — говорит он.
Профессор молчит. Филиппс добавляет к сказанной фразе:
— Поэтому они подпускают к себе на близкое расстояние.
Миновали холм. Впереди показались помощники Филиппса с искателями — продолжали шарить прутьями над землей.
— Где же насыпи? — оглядывается Чейз.
— Дальше, — отвечает Филиппс. — Вот ясный след, — останавливается он.
Чейз видит на земле две-три царапины.
— Старик иногда обходит колонию, как хозяин, — говорит Филиппс. — Старый, очень опытный зверь. Мы его так и зовем Старик.
Опять они идут молча. Другой холм скрывает помощников.
— С этого холма можно увидеть насыпи. Хотите? — спрашивает Филиппс.
Чейз и Филиппс карабкаются на крутизну.
Стоило труда подняться на холм. Зато часть долины была теперь вся перед ними.
Странная картина предстала глазам профессора. Низкий горизонт упирался в фиолетовое, почти черное небо. Солнце висело справа, бросало
Вдруг профессора обожгло. Он бросил ружье, медленно стал поднимать руки — потянулся к вискам.
— Постойте, постойте… — бормотал он.
Филиппс поднял ружье, протянул Чейзу.
— Постойте! — твердил Чейз. — Что я вижу? Не может быть!..
Филиппс вкладывал ружье в руки Чейзу, но тот машинально отталкивал ружье прочь.
— Не может быть! — крикнул он вдруг в полный голос.
Филиппс отшатнулся от неожиданности. Ружье упало на землю.
— Это же формула Эйнштейна! — Чейз указывал вниз, на линии, соединявшие холмики. — Энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света!..
Он повернулся к Филиппсу, и тот увидел его возбужденное, перекошенное лицо.
— Энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света! — кричал он. — Филиппс, они знают, что энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света!..
Филиппс подумал, что професор сходит с ума.
— Нет! — Профессор вцепился в рукав Филиппса. — Подставьте наши обозначения! Весь этот ряд, видите, состоит из одинаковых знаков! Подставьте наши обозначения и получите формулу — энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света! Филиппс, вы видите? — Профессор с силой тряс инженера.
— А там… — указывал он дальше. — Вы же не слепой, Филиппс! Как вы не видите закона всемирного тяготения? Ну подставьте же!.. — Профессор вытянул руку. — Вы грамотный человек, Филиппс! Видите F, и чуть ниже F, и над ним знак индекс квадрата?.. Вообразите же, черт возьми, Филиппс! Вся вторая строка поперек долины — закон всемирного тяготения. А дальше…
Профессор всматривался в следующие строки.
— Надо разобраться, Филиппс, — говорил он. — Это формулы. Больше, Филиппс, — это контакт! Канары — разумные существа! «Они хотят войти в диалог с нами! Вошли, Филиппс! Что же вы стоите, как столб?..
Чейз продолжал всматриваться в строки, пересекающие долину.
Не может быть! — пытался он охладить свой взбудораженный мозг. Немыслимо. Но были строки, символы. Символы повторялись, четкие, одинаковые, несомненно, осмысленные, бросались в глаза, наталкивали на объяснение. Формулы! Если поставить привычное Е — оно же напрашивается! — то в каждой формуле знак, который наверняка обозначает знак равенства. После него нельзя не поставить те и еще сверху значок, несомненно, знак квадрата. Это же встречается во второй строке, в формуле, обозначающей закон всемирного тяготения. Иначе не может быть. Иначе ничего не придумаешь!