Продавец ужасов
Шрифт:
– Я в отчаянии, – призналась Ирина, глядя на него горячечным взором. – Иногда я ненавижу себя!.. Но ничего не могу изменить. Илья чем-то напоминает мне Колю…
– Так звали вашего супруга?
Она молча кивнула, взяла стакан и отпила еще немного воды. Ее рука дрожала, дыхание было судорожным, словно ей не хватало воздуха.
– Меня тянет к Илье… в то же время я совсем не знаю, с кем имею дело. Я ничего не знала о муже, когда мы поженились! А он оказался… странным человеком. И вот, чем это закончилось…
– Теперь
– Я выгляжу нелепо, – вырвалось у нее. – И говорю глупые вещи. Но мне страшно!.. Я больше не могу оставаться в неведении! Я должна понимать, кто рядом со мной… любящий человек или… хитрый притворщик. Я понятия не имела, что у мужа на уме, слепо доверяла ему. Не задавала лишних вопросов, не лезла в душу, как говорится. Да он бы и не позволил!.. Илья такой же скрытный! Он из тех людей, на которых лежит… печать рока.
– Печать рока! – с иронией повторил Артеменко. – Вы не драматизируете?
– Звучит пафосно… а я ненавижу пафос. Но как по-другому назвать то, что я вижу?
– И что же вы видите?
Ирина достала из сумочки бумажный платок и вытерла мокрые ладони.
– Если перечислять признаки, они покажутся вполне невинными… Это скорее умозрительные заключения, нежели факты. Например, склонность обоих мужчин к риску… безрассудство, фатализм. Непримиримость в некоторых ситуациях… Эгоизм, если хотите. Острый холодный ум и любовь к авантюрам!.. Полагаю, у мужа была вторая жизнь, которая протекала втайне от меня. Даже его смерть неоднозначна. Илья тоже ведет другую жизнь! Я чувствую…
– Бывают разные особенности характера, – возразил детектив. – Может, вам нужен психолог? Пусть он растолкует, чем грозят подобные э-э… отклонения. Хотя существуют интроверты, очень закрытые люди, которые тем не менее нормальны.
– Я сама интроверт, – заявила Ирина. – Но… нет, вы не понимаете, что я имею в виду. Бог с ними, с чертами личности Самбурова! Выясните для меня все, что сможете накопать о нем. Кто его родители, друзья, коллеги… Как он рос, учился в школе, где работал… с какими женщинами встречался…
– Каким видом спорта занимался, что коллекционировал, чем болел и так далее? – усмехнулся Артеменко. – Вас интересует его подробная биография? Связи, привычки, сексуальная ориентация, пороки. Вся подноготная?
– Только то, что не вписывается в обычные рамки.
– Рамки у каждого свои. Я люблю конкретику. Что именно я должен узнать об Илье Самбурове?
– Все, что вызовет у вас недоумение, – нахмурилась Ирина.
– Я ко многому лоялен. Уточните, пожалуйста, мою задачу. Иначе я не буду за нее браться.
– Тогда давайте так, вы собираете информацию и предоставляете мне отчет о любом факте, нетипичном для среднестатистического гражданина. Вы работаете, я плачу деньги. Подходит?
– Другой бы на моем месте прыгал от радости, –
Женщина все больше ему нравилась, но он все меньше понимал, чего она добивается. Одно не вызывало сомнений, у этого сценариста губа не дура. Дамочку себе присмотрел, что надо.
– Дайте мне наводку, – попросил он. – Хоть что-нибудь по вашему мнению «нетипичное».
Ирина на минуту задумалась, изящным жестом поправила волосы и сказала:
– У Самбурова есть знакомый… некий Корней Горбулин, бывший владелец ломбарда. Отвратительный, хитрый, лживый и подлый человек. Он очень опасен! Впрочем, человек ли он?
На лице сыщика отразилось неподдельное изумление.
– Что, простите? – переспросил он.
– Корней называет себя демоном. Я не шучу. У него на спине огромный горб, и рожа как у черта. С него и начните…
В перерыве между съемками к Илье подошел режиссер Сергей Ушаков.
– Тебе не обязательно здесь торчать, Самбуров. И вообще, что ты в разгар лета делаешь в Москве? Я думал, загораешь где-то на Мальдивах.
– Собираюсь.
– Да, хотел сказать, ты молоток! – улыбнулся режиссер. – Такого хоррора в сценарии накрутил… Но ребята довольны! – он по-дружески похлопал Илью по плечу и добавил: – Мозги у тебя золотые! Талант!.. Кстати, как ты по ночам спишь? Крепко?
– Не жалуюсь.
– А нашим артистам после съемок кошмары снятся. Сегодня один пожаловался, что у него какие-то голоса в голове появились. Советуют тещу прибить.
– Это Федьку, что ли, теща доконала? – рассмеялся Илья. – Пить меньше надо, и голоса исчезнут.
– Я ему то же самое посоветовал. Он каждый день навеселе. Хоть бы раз трезвым пришел! Допрыгаешься, говорю, Федя, до цугундера! А ему пофиг… Вытаращил на меня зенки и лыбится! Так бы и врезал!
Ушаков был в футболке и шортах, но с него градом катился пот. Изнывая от духоты, он срывал злость на сотрудниках. Его скверный характер компенсировал безупречный профессионализм. Он вдохновенно выполнял свою работу, за что ему прощали грубость и придирки. Правда, ругался режиссер почти всегда по справедливости. Его недолюбливали, но уважали.
– Слушай, ты помнишь Войцеховского? – спросил Илья.
– Стаса? Конечно. Он был ярым поклонником кинематографа и пару раз спонсировал фильмы на криминальную тему. Молоденьких актрис обожал, старый повеса! Ради смазливой куколки готов был в лепешку разбиться. Потом остывал, но девушка получала недурственный гонорар за свои прелести. А почему ты интересуешься? Он ведь умер два года назад…
– У него осталась вдова.
– Марина Войцеховская, – кивнул Ушаков, промокая лоб носовым платком. – Моложе его лет на двадцать. Ей сейчас тридцать четыре. Хочешь приударить? Боюсь, ты не в ее вкусе.