Продавщица: Назад в пятидесятые
Шрифт:
Видимо, зумер с хвостиком на голове и самокатом под мышкой ожидал скандала, потому что он как-то сразу затих, скуксился, молча взял бутылку с кассы и почапал на улицу. Эх, расстроился бедненький, что не залетит его видосик в тренды социальных сетей, не получит он миллионы лайков и миллиарды просмотров, а в очередь к нему не выстроятся рекламодатели.
– Это все?
– поинтересовалась я у товарок.
– Опять, что ли, с ценниками не успели?
– Да где ж тут, - вздохнула пожилая Клавдия Ильинична.
– И так вчера домой в первом часу приехала. Ну сегодня задержусь.
– Вот оно что!
– решительно сказала я.
– Вы, Клавдия Ильинична, не задерживайтесь, езжайте сразу домой
– Хорошо, Галчонок!
– повеселела старушка.
– Ты тоже давай, того, не задерживайся. Всех денег не заработаешь.
"Угу", - пронеслось у меня в голове.
– "Здесь - так точно. Даже не всех, а хоть каких-нибудь".
Эх, по-дурацки как-то жизнь прошла. Стать бы снова двадцатилетней, Галочкой, Галюней, Галюсиком... Чтобы вон тот мальчик подарил мне корявую и милую записку на выпускном, признался в любви и позвал в кино. Ну или хотя бы замуж. Мы бы сыграли веселую студенческую свадьбу, покатались на "Волге", запустили голубей и зажили долго и счастливо...
Но никакого "счастливо" в моей жизни не было. Родилась и выросла я в Ленинграде, теперешнем Санкт-Петербурге, на Канонерке. Родители, как я поняла, отчаянно хотели сына, а не дочку. А родилась я. Нет, меня не били и кормили вовремя, покупали хорошую одежду, даже выделили отдельную комнату, но воспринимали, как досадное недоразумение, как мебель или приложение к чему-то. Ни одной фотографии в обнимку с родителями у меня нет.
Когда мне стукнуло четырнадцать, родители предприняли еще одну попытку обзавестись потомством, и на свет появился Димуленька (так они его всегда ласково звали). Я же с самого рождения была исключительно: "Галя, не сиди без дела. Отдых - это смена рода деятельности".
С четырнадцати лет моей "деятельностью" стало подтирание соплей, кормление и мытье Димуленьки в свободное от учебы время и даже в ущерб ей. Вместо свиданок с мальчиками и робких поцелуев у подъезда я варила Димке кашу, катала его в коляске по двору под шипение соседок, которые были уверены, что это - мой ребенок, которого я нагуляла и всем выдаю за брата, и вручную стирала пеленки. Маман, насмотревшись передач про американцев, жаждущих истребить русскую нацию с помощью памперсов, от которых "все преет", напрочь от них отказалась. Сама же маман считала, что ее материнские обязанности заключаются в том, чтобы потетешкать младенца, показать ему "козу" пальчиками, поиграть в "ку-ку" и покачать пару минут. Вся грязная работа доставалась исключительно мне. Вопрос, куда идти учиться, не стоял. На следующий день после выпускного вечера мать сказала: "Мозгов у тебя нет. Вставай за кассу, вон у нас супермаркет рядом с домом. Будешь кнопки нажимать". В маминых словах я ничуть не сомневалась, поэтому сделала так, как было сказано.
Димулик вырос бездарем и совершенным лентяем, но продолжал купаться в родительской любви и жаловаться маме с папой, что я его обижаю. "Обижаю" - это значило "заставляю делать уроки, а не рубиться с утра до ночи в приставку". Когда ему стукнуло пятнадцать, он таки сумел выпросить у родителей породистого щенка в подарок. Мне на пятнадцать лет родители подарили открытку с короткой надписью: "Успехов в учебе!", кусок земляничного мыла и обрадовали сообщением о том, что они уезжают на все выходные на турбазу, а я остаюсь сидеть с годовалым Димулей. Помню, я сказала, что мыло - это, конечно, хорошо, но не хватает еще веревки и табурета. После этого неделю меня запирали в туалете до вечера.
К слову, щенок Димульке на второй день надоел - когда парнишка допер, что он не только мило лижется, строит глазки и садится по команде. Щенок скулил по ночам, иногда начинал
А на следующий день к нам на порог заявился сосед, который поведал следующее: Димасик просто выбросил щенка в мусорный контейнер, и его там едва не придавило обломками стула, который выкинули вышедшие следом другие соседи. Дядя Петя принес скулящего щенка и, не стесняясь в выражениях, предложил на выбор: либо он всем соседям рассказывает о зверствах Димуленьки, либо просто оставляет щенка себе и делает вид, что ничего не видел. Родители, конечно же, не поверили ни единому слову соседа, ибо братец в их глазах был чистым ангелом, но согласились на второе. Сосед забрал собаку себе, и всего через год она превратилась в веселого, послушного, воспитанного и ухоженного пса, любимца всего двора. Дядя Петя не жалел ни времени, ни денег на собаку: лечил, кормил, гулял, оплачивал занятия с кинологом. Видя меня на прогулке, пес всегда вилял хвостом и охотно давал лапу.
История со щенком со временем забылась, но временами всплывала на семейных застольях и преподносилась под соусом: "Из-за Гали нам пришлось отдать Мухтара, а мы его так любили..."
Замуж я так и не вышла. Работать я начала рано, на свидания особо времени не было. Устроилась кассиром в магазин у дома, как было велено, да и осталась там. Сейчас мне сорок девять, и вешу я под сто килограмм. А когда устраивалась, весила пятьдесят, и носила сорок четвертый размер вместо теперешнего пятьдесят шестого. После работы я мигом бежала домой - делать уроки с Димочкой, а именно - пытаться вдолбить в его пустую ленивую голову, почему семью восемь - пятьдесят шесть, а не сорок два. Учиться Димуленька не любил и не хотел. Мама с папой, которые видели чадушко чуть ли не студентом МГИМО, щедро давали ему деньги на репетиторов, которые он благополучно просаживал в ближайшей пивной. Однако платное обучение они не потянули, а на бюджет Димулик так никуда и не попал. И все, естественно, потому что "Галя с ним плохо занималась".
В девятнадцать лет я встретила Толика. Толик был невысок, лыс, коренаст, работал охранником в магазине возле нашего дома и жил с мамой в двух кварталах от меня. Помимо мамы в маразме, которая квартировала в однушке пять кошек, подобранных на помойке во дворе дома, у Толика имелись только аттестат об основном общем образовании и отсутствие переднего зуба. В юности он занимался боксом и как-то раз решил продемонстрировать пацанам во дворе, как хорошо умеет прописывать двоечку. Вставлять имплант Толик не собирался - он говорил, что так похож на хоккеиста Овечкина. Естественно, Толина зарплата на зарплату Овечкина ну вот никак не походила.
Внимания я на него, естественно, сначала не обращала. Да и не до свиданий было. Димулька то сходился, то расходился с очередной пассией. Сейчас ему тридцать пять лет и три брака за плечами. Первая жена от него ушла, сбагрив на него своего годовалого ребенка от первого брака, и благополучно растворилась в закате. Родня, естественно, считала, что хорошая тетя - это та, которая сидит с племянником, пусть и не родным, все свое свободное время. Так я еще на несколько лет засела в няньки на все свои выходные. Надо ли говорить, что последующие две супружницы братца также куда-то подевались, и тоже бесследно.