Продайте мне хоть что-нибудь
Шрифт:
И вдруг моя бывшая подруга говорит, обращаясь к нему:
– Ой, смотри, пятно посадил!
Я непроизвольно поднимаю глаза – и вижу свой брелок. Он висит у него на лацкане пиджака как медаль.
Идиоты. Они решили, что это очень смешно. Уговорили, значит, гардеробщика дать мою куртку, цепляли, ждали, как я увижу. Одно слово – дураки.
Сейчас, когда я хожу с этой сумкой, у меня всегда только одна мысль – только бы у меня его кто-нибудь тоже не спер. Жалко будет. Он же мне так дорого обошелся.
Мне, конечно, до сих пор немного стыдно, но все-таки не очень. У моей сумки тоже сперли брелок, а я просто вернула украденное. Как бы.
Постараюсь больше ничего не красть НИКОГДА.
Но как говорится
ЖАМЭ ПЛЮ ЖАМЭ!!!
А еще! Я решила сделать перепланировку квартиры – хочу совсем ликвидировать эту комнату. Пусть лучше где-нибудь в другом месте умру, если такое все-таки случится.
Маленькая Таня
Я стала спать плохо. Ну и думаю – что делать будем? Снотворные или как?
– К психологу надо! Весь Запад не зря к психологам ходит. А у нас это не в культуре пока. Но скоро будет. Психолог – самое то! Я тебе найду телефон. Я сама у нее не была, но Наташка ходила, говорит – светлая голова! Она вообще по образованию кинооператор. А сейчас курсы психологов закончила. К ней скоро не попасть будет – клиентурой обрастет. Иди скорее.
Ну я пошла к этой Светлой голове. Молодая женщина. Авторитетная такая.
– Сон, – говорю, – плохой. Что посоветуете?
– Так. Маятник есть?
– А что это?
Психолог с удивлением посмотрела на меня – как можно не знать про маятник:
– Ну, маятник. Из смеха в слезы кидает.
Я как-то засомневалась. Вообще-то я плачу редко. А вчера как раз всплакнула немного.
– Да есть у вас маятник – это же очевидно!
– Ну, наверно… – неуверенно сказала я.
– Укорачиваться маятник стал, – уже утвердительно сказала Светлая голова.
– Как укорачиваться? – уже несколько безнадежно спросила я.
– Переходы от состояния к состоянию короче стали, – с сожалением глядя на меня, сказала психолог. – Ну тут все ясно: у вас тяжелая депрессия в клинической форме.
Я опешила. Такой тяжелый диагноз оказался.
– Ну что вам сказать. Лекарства – прямой путь к суициду. Думаете уже о самоубийстве?
– Да вроде нет, – еще неувереннее сказала я.
А в чем можно быть уверенным, когда живешь, оказывается, с тяжелым диагнозом в клинической форме, не догадываясь о нем? Может, я и думаю о суициде, сама того не понимая?
– Думаете, думаете – это же очевидно, – махнув рукой, сказала авторитетный психолог. – Значит так. Болезнь тяжелая, запущенная, не буду скрывать, но выход есть.
– Какой? – почти прокричала я, схватившись за этот маячок надежды, как за последнюю соломинку.
– Значит так. Каждый вечер вам надо разговаривать с Маленькой Таней.
– С кем-кем? – не поняла я.
Психолог с сожалением посмотрела на меня. Есть же темные люди вроде меня, которые не знают Маленькую Таню.
– С Маленькой Таней, – уже несколько раздраженно повторила Светлая голова.
– А у вас есть ее телефон? – с надеждой спросила я.
Тут психолог посмотрела на меня как на совсем уже безнадежного пациента.
Тяжело вздохнув и покачав головой, показывая всем своим видом, как тяжело иметь дело с такой тупицей, как я, она сказала:
– Ну вас же Таня зовут?
– Таня, – охотно ответила я.
– Вот с собой Маленькой и разговаривайте.
– Как это? – уже чуть не плача, спросила я.
– А вот так. Сажаете ее на стул перед собой и спрашиваете: «Маленькая Таня, ты хочешь спать? Не хочешь? Ну и хорошо, я тебе разрешаю – не спи. Чего хочешь, Маленькая Таня, то и делай. Хочешь – телевизор смотри, хочешь – читай». И подольше поговорите с Маленькой Таней. Подольше! Увидите: она спать очень скоро захочет.
– Маленькая Таня захочет? И что делать? Укладывать?
– Конечно, укладывать, если спать хочет.
– А где ее укладывать?
– Рядом с собой, конечно.
– Но там же муж еще спит?
– А пускай спит, – беззаботно-весело сказала Светлая голова, – они друг другу не помешают!
– Аааа. Ну хорошо, если не помешают. А если она чего-то еще захочет, эта Маленькая Таня!
– Все разрешать безоговорочно!
– Все-все?
– В ВАШЕМ СЛУЧАЕ – АБСОЛЮТНО ВСЕ! Все. Через неделю жду.
– Спасибо вам большое!
И я пошла домой. Мне предстояла встреча с Маленькой Таней. По правде говоря, я волновалась. Я же с ней ни разу в жизни не встречалась. Какая она окажется? Я же помню себя маленькой только изнутри. А со стороны-то я себя никогда не видела.
Вечер прошел несколько нервозно. Муж раздраженно требовал ужин – а мне-то было совсем не до готовки. Сын еще пришел. Три дня не заходил, а тут – на тебе, приперся! И так некстати! Говори с ним, когда мысли другим ребенком заняты.
Наступил вечер. Муж, слава тебе господи, смотрел снукер перед сном. Мне никто не мешал настроиться на эту встречу.
Я села на кухне и стала ждать. Маленькая Таня почему-то не приходила. Я стала вспоминать себя маленькую. Но от напряжения ничего конкретного не вспоминалось. Тогда я вспомнила, что моя мама часто говорила мне, когда я подросла, каким смешным и забавным ребенком я была. И очень стеснительным.
И тут я услышала громкий голос:
– Ну, привет!
Напротив меня сидела Маленькая Таня! Точно такая же, как на старых моих фотографиях. В вязаной застиранной кофточке – оказывается, она была голубая, фотографии-то все черно-белые, – цвет я не помнила. В ситцевом платочке. Колготки все в складочку на коленях. Простые такие бежевые колготочки из хлопка. Мне вдруг так ее стало жаль, мою Маленькую Таню.
– Танюш, – говорю, чтоб беседу как-то начать, – чайку не хочешь?
– Давай, – говорит.
Голос ее меня насторожил немного. Голос какой-то не совсем детский. И не стеснительный совсем.
– Танюш, может, варенье хочешь?
– Сигарету дай.
Я опешила. Я вспомнила, что маленькая я любила покурить, но все-таки постарше, лет с десяти стала
– Танюш, – говорю, – ты что? Нельзя детям курить. Я очень жалею, что не бросила, – это такая гадость!
А она смотрит на меня с таким недетским прищуром и руку к пачке тянет. Я хотела дать ей по руке сначала, но тут же вспомнила слова Светлой головы: «Все разрешать безоговорочно».
И Маленькая Таня достает сигарету из пачки, профессиональным жестом открывает мою зажигалку Zippo своими маленькими ручонками и закуривает!
И курит! Затягиваясь глубоко!
Я впервые затянулась лет в четырнадцать, я это точно помню. Помню, как мне стало плохо и я тут же выбросила пачку сигарет «Пегас», которые купила. И сказала себе, что в жизни не возьму в рот эту гадость.
И вот мы сидим напротив друг друга и курим. Я же думала, я с ребенком буду сидеть. Конфетами ее, Маленькую Таню, угощать, а тут – на тебе!
И о чем с ней говорить? Но, помня слова психолога, начинаю беседу:
– Танюш, чего тебе хочется? Что хочешь, то и делай. Я тебе разрешаю.
А она меня вроде как и не слушает. Не произвели на нее мои слова никакого впечатления. Курит молча. Думает себе свое что-то.
– О чем думаешь? – спрашиваю.
– Слуууушай, ну что купить?
– А что ты хочешь, Танюш?
– А ничего не хочу.
– А зачем же тогда?
– Ну хочется чего-то.
– А что тебе надо?
– Да не надо ничего.
– А зачем тогда?
– Ну говорю же – хочется.
Вот это да! Не детский какой-то разговор совсем получается.
– Ну, ладно, покажи, что у тебя есть, – говорит Маленькая Таня.
– Я сейчас не могу, понимаешь, муж спит, мы его разбудим. Я тебе завтра покажу, хорошо?
– Неинтересно с тобой. Пойду, пожалуй.
И ушла. То есть пропала. В эту ночь я, само собой, не заснула. Какой тут сон. Зато целый день ходила как во сне. Ждала новой встречи. Все думала, как себя вести правильно. Но ничего хорошего не придумала. Только достала из шкафа все обновки за последний год, чтобы Маленькой Тане показать, если снова попросит.
Сложила все в гостиной. Много получилось. Все стулья и диван заняла. Пришел муж с работы. Увидел склад вещей и равнодушно спросил:
– Ты что – эмигрировать собралась?
– Да вот хочу от лишнего избавиться.
– Давно пора, – опять равнодушно сказал муж и пошел смотреть снукер.Маленькая Таня уже ждала меня на кухне и курила.
– Ну где ты там шляешься?
– Да вот с мужем общалась, – начала оправдываться я.
– Ну что, мечи на стол кирпичи.
– Да-да, Танюш. Сейчас. Поужинать хочешь или чайку?
– Выпить дай.
– Чего выпить?
– А чего у тебя есть?
– Сейчас посмотрим. Минеральная с газом есть, кока-кола, вот сын не допил.
– Я сказала «выпить», а не «попить».
У меня все сжалось внутри. Это что же за ребенок такой? В пять лет – выпить? Что делать-то? И тут опять вспомнился категоричный голос Светлой головы: «РАЗРЕШАТЬ АБСОЛЮТНО ВСЕ!» Ну что тут делать? Все-таки попробовала отговорить:
– Танюша, милая! Я тебя умоляю, не начинай. Я сама пила – знаю, что это такое. У тебя вся жизнь впереди. Ты знаешь, что такое женский алкоголизм? Это же страшная болезнь. Неизлечимая.
И тут мне стало еще страшнее. Что я говорю? Я же НЕНАВИЖУ эти слова. Именно от этих слов я и начала пить в молодости. Моя бабка-учительница донимала меня этими словами с детства. Мало того. Она мне вырезала статьи из всех журналов и газет о пьянстве. Ну как тут было не начать? Спасибо тебе, бабушка, большое!
И я достала бутылку красного сухого, пылившуюся в ожидании каких-нибудь гостей. Сама открыла. Сама налила.
Маленькая Таня выпила залпом. Потом откинулась на спинку стула и весело и визгливо прокричала:
– Милаяяя!!!
Все. Шандец. Дежа вю. Я вспомнила эту свою «Милую». «Милая» произносилась всегда, когда наступал приход. Независимо от того, кто был этой «Милой». «Милой» мог быть любой мужик. «Милаяяяя» – это не обращение. Это долгожданное состояние души.
– Ой хорошоооо! Давай еще вдогонку!
Налила Маленькой Тане еще. Она заметно подобрела.
Шаловливой стала, даже обаятельной, несмотря на весь ужас ситуации.
– Ну, что? За дело! Пошли твое шмотье смотреть.
Я покорно поплелась за ней в гостиную.
– Ну, с чего начнем?
– Танюша, вот смотри. Пальто, как я люблю. Халатное.
– Меряй давай.
Быстрыми судорожными движениями напяливаю пальто и заискивающе смотрю на Маленькую Таню. Строго смотрит. Оценивает. Говорит:
– Скидывай (уд. на посл. слоге). Не идет. Выбрасывай.
– Как – выбрасывай, Танюша? Как же – выбрасывай? Я за него такие деньжища отдала! Я его из Италии перла. Я его люблю!
– Я сказала – выбрасывай! И не такие уж ты деньжища за него отдала. Меня-то не дури.
РАЗРЕШАТЬ АБСОЛЮТНО ВСЕ!
– Хорошо, Танюш. Я его завтра выброшу.
– Неееет! Сейчас.
– Куда сейчас?
– В окно!
– Неееет!!!
– Дааааа!!! И БЕЗОГОВОРОЧНО!
Это же мне Светлая голова сказала – «БЕЗОГОВОРОЧНО»! Господи, откуда Маленькая Таня узнала? Что же делать? И спорить нельзя. Ясно же было сказано: В ВАШЕМ СЛУЧАЕ – БЕЗОГОВОРОЧНО. Ужас какой. Как дорого лечение-то выходит!
А Маленькая Таня тем временем открывает окно и идет к моему дорогому, ненаглядному, любимому пальто. Волочит его по полу, с трудом поднимает, встает на цыпочки и выталкивает его из окна.
– Чтобы завтра же было новое! Красное хочу!
– Танюша, умоляю, заклинаю, только не красное. Я в жизни красное пальто не надену. Какое хочешь куплю, только не красное.
– Красное! Only красное!
И опять исчезла.