Продаются Natashi
Шрифт:
Подойдя поближе, они обратились ко мне в чрезвычайно почтительном тоне. На них не было масок, и
* Царица Мира (лат.).
один бегло говорил по-итальянски. Затем я увидел револьвер. Они очень спокойно попросили меня пройтись с ними. Мы отошли в рощу - совсем недалеко, что их ничуть не беспокоило. Под покровом деревьев они принялись мне угрожать. Сказали, что купили женщин, что это их собственность, которую они требуют вернуть. И предупредили, что мои спасательные операции будут иметь неприятные последствия - как для меня, так и для девушек.
Ясно, что они имели в виду.
Встревоженная долгим отсутствием
Несколько месяцев спустя, вспоминая об этих событиях в своем спартанском кабинете, дон Чезаре не выказывает ни малейших признаков волнения. Он считает, что занят богоугодным делом, а раз Господь на его стороне -чего же бояться? Тем не менее, когда он покидает свою крепость, три вооруженных охранника следуют за ним по пятам.
Всего в пятидесяти метрах от Regina Pacis на берег ритмично обрушиваются лазурные волны Адриатики. Дон Чезаре вглядывается в даль, гадая, что принесет море в ближайшие ночи. Всего сорок четыре морских мили отделяют Италию от Албании, которая лежит как раз за горизонтом, за узким проливом Отранто. На другом берегу находится Влёра - погрузочный док современной работорговли в Европе. Каждую ночь под покровом темноты, ориентируясь на маяк мыса Отранто, албанские контрабандисты выходят в море на своих скафи - резиновых лодках с мотором. Они несутся через пролив, стараясь избежать встречи с итальянской береговой охраной. Протяженный и ветреный берег Италии патрулировать почти невозможно. Поэтому итальянское правительство неустанно призывает к координации международных усилий по борьбе с контрабандой и с "одной из опаснейших сетей организованной преступности в Средиземноморье".
Более десяти лет албанские контрабандисты ускользают от итальянских пограничников. Чтобы отвязаться от преследования, скафисты используют хитроумный и жестокий прием. Они выбрасывают живой груз за борт. Патрульные бросаются спасать женщин из бушующих волн, а контрабандисты тем временем отходят к относительно безопасному албанскому побережью. Нередки случаи трагического исхода, когда неожиданный шторм опрокидывает лодку и прибой выносит на сушу тела жертв.
Сорокадвухлетний священник в негодовании качает головой: ему не понять, как человек может опуститься до зверской жестокости только ради того, чтобы нажиться на ближнем. Дон Чезаре не любит поучать. Небольшой крест, свисающий под белым воротничком, - единственный знак его призвания. Ветеран миссий в Бразилии, Руанде и на Мадагаскаре ведет себя сдержанно. Он никогда не навязывает религию спасенным женщинам.
В середине 1990-х, вернувшись в родную провинцию Апулия, он своими глазами видел, как утлые лодчонки ежедневно выбрасывают на берег человеческий груз - поток беженцев из опустошенной войной Югославии и соседних стран. В 1995 году на территории бывшего детского летнего лагеря он основал Regina Pacis и широко открыл двери бедным и обездоленным.
Четыре года спустя в Косово, Боснию и Герцеговину прибыли десятки тысяч миротворцев ООН, и массовый исход жителей прекратился. Однако священник стал замечать нелицеприятные изменения в составе человеческого груза, тайно вывозимого на итальянскую землю: тысячи молодых, привлекательных женщин из Молдовы, Румынии, России и с Украины. Узнав, зачем они здесь, он был потрясен и тут же решил помочь. Обнеся стеной одно крыло поместья, он вознамерился дать им еще один шанс. По собственным подсчетам дона Чезаре, за последние десять
Здесь, в безопасном пристанище Regina Pacis, они выглядят как хрупкие перепуганные дети. Счастье осталось для них в далеком прошлом. Их невинность поругана, их бледные, мрачные лица несут на себе печать невообразимого страдания и унижения. Тем не менее при виде дона Чезаре они всегда находят силы улыбнуться. Для них он спаситель. Они же для него - героини. Их заставили опуститься на самое дно, и все же им хватило смелости бежать, ускользнуть от своих тюремщиков. Испытав муки ада, они упорно пытаются возродиться к жизни. Особую нежность испытывает священник к женщинам, не побоявшимся родить детей, зачатых в проституции и насилии. Более трех дюжин младенцев появились на свет в Regina Pacis. Несколько мальчиков при крещении получили имя Чезаре, а одну девочку-молдаванку назвали Чезариа.
Дон Чезаре выслушал печальную повесть каждой женщины, переступившей порог Regina Pacis, всех до единой. Он знает и понимает их обстоятельства, он и мысли не допускает, что кто-то из них мог пойти на панель по своей воле. "Как правило, они уезжают из дома, ни о чем не догадываясь, - говорит он.
– Некоторые знают, но знать вовсе не значит - хотеть".
Дон Чезаре приглашает меня прогуляться по территории. Когда мы заходим к женщинам, они приветствуют священника с теплотой и обожанием. У него для каждой находится доброе слово, сочувственный вздох. Он не торопится, его терпение кажется бесконечным.
Стоя в дверях, одна женщина рыдает в платок. Священник неторопливо подходит к ней и спрашивает, в чем дело. Она говорит, что скучает по дому, но возвращаться так стыдно; она уверена, что семья и друзья станут сторониться ее и бранить шлюхой. Взяв ее за руку, дон Чезаре отвечает, что для исцеления нужно время, и, пока она не будет готова вернуться к родным, ее дом здесь.
Все обитательницы Regina Pacis прошли через сотни кошмаров. Они жмутся друг к другу, ища поддержки. Переговариваются шепотом, украдкой. Вскакивают при неожиданных звуках и со страхом глядят на чужаков. Но большую часть времени они просто сидят молча, погруженные в собственные мысли.
Дон Чезаре знакомит меня с Ириной, румынкой двадцати одного года с волосами цвета воронова крыла. Она живет здесь уже почти год и собирается возвращаться к семье в Бухарест. Бегло говорит на итальянском, молдавском и украинском языках. Волосы до плеч, мертвенно-бледная кожа. Непроницаемый взгляд зеленых глаз. Выражение лица жесткое и недоверчивое. Но ведет она себя вежливо и тактично - просит меня подождать на улице возле бунгало, где она живет с пятью соседками, пока они сварят свежий кофе.
С нами садятся за стол еще две девушки - черноволосая семнадцатилетняя молдаванка Стефа и красавица Леся, девятнадцатилетняя украинка. Ирина разливает по чашкам кофе. Леся начинает рассказывать свою историю, но ее тотчас захлестывают эмоции. Она хватает сигарету и судорожно качает головой: нет, она не может продолжать. Ирина поворачивается к Стефе.
Взяв девушку за руку, Ирина спрашивает, что с ней случилось. Стефа делает маленький глоток и пристально смотрит в стол. В ее глазах глубокая печаль, голос дрожит.