Проделки небожительницы

Александрова Наталья Николаевна

– Допустим, – как эхо, повторил барон, убрал фотографию в конверт и вернул его девице. – Каковы ваши условия?

Девица, вновь перейдя на пискляво-жалобный тон, ответила:

– Мои похитители хотят три миллиона!

– Дойчмарок? – осведомился барон.

– Обижаете. Только долларов!

– Безумие! – Барон всегда выражался лаконично.

– Напротив, – девица опять заговорила сухо и деловито, – это очень выгодное предложение! Вы уже получили страховку от компании АСЕ, и она составила десять миллионов. Так что вам куда выгоднее заплатить

эти три миллиона и оставить себе разницу. В противном случае мы и сами можем связаться со страховой компанией, возвратить им статуэтку, которую мы, допустим, нашли на помойке – прямо за этим кафе, и получить премию – миллион долларов, тоже неплохо. Так что выбирайте сами…

– А если я сейчас сдам вас в полицию? – деловито осведомился барон.

Девица пожала плечами:

– Тогда вы в любом случае останетесь в проигрыше. Страховку вам придется вернуть, а мы, кроме всего прочего, располагаем записями кое-каких телефонных разговоров, которые доказывают вашу причастность к похищению статуэтки…

– Ладно, – оборвал ее барон, – вы меня убедили. Когда и как мы произведем обмен?

– Вы – деловой человек, господин барон! Обмен произойдет на площади перед полицайпрезидиумом, в тринадцать ноль-ноль. Это – на тот случай, если вам почему-нибудь захочется решить эту проблему силовыми методами…

– Что вы, что вы! – барон замахал руками. – Мне только нужно время, чтобы получить такую сумму наличными. Пусть это будет в четырнадцать ноль-ноль.

– Хорошо, – девица встала из-за стола, – деньги должны лежать в серебристом кейсе. И не вздумайте мухлевать, барон! Помните про записи ваших телефонных разговоров.

В четырнадцать ноль-ноль перед главным входом в баварский полицайпрезидиум остановился серебристый «Бентли». Шофер открыл дверцу, и из машины вышел известный финансист и коллекционер барон Гагенау. В руке он держал объемистый серебристый кейс – под цвет своего автомобиля.

Барон поставил кейс на мостовую у своих ног и поднял глаза, любуясь внушительным зданием полицейского управления.

– Вам нравится? – раздался рядом с ним голос.

Скосив глаза, барон увидел худощавого молодого мужчину с приятной, но не запоминающейся внешностью.

– А по-моему, это здание помпезно и безвкусно, – незнакомец поставил рядом с первым кейсом второй, точно такой же, еще минутку постоял, поднял кейс – но уже не свой – и, не торопясь, пошел через площадь к припаркованному в ее дальнем конце «Фольксвагену».

Когда он сел в автомобиль и повернул ключ в замке зажигания, Лола прикоснулась к его руке и спросила:

– Леня, а что это у тебя на руке такое – крупинки какие-то золотые?

– Ламашту меня поцеловала, – Маркиз пожал плечами, – а может быть, я теперь, как царь Мидас, – к чему ни прикоснусь, все превращается в золото.

– Ну что, ребята, выпьем за успех! – сказал Маркиз, поднимая бокал. – Три миллиона долларов – неплохой навар!

Мужчины были в смокингах, Лола – в сногсшибательном вечернем туалете.

– Что

вы собираетесь делать со своими деньгами? – спросил Макс. – Я советую вложить их в какое-нибудь надежное дело. Сам я собираюсь купить небольшой отель, где-нибудь в южных широтах.

– С ума сойти! – рассмеялся Маркиз. – Будешь сидеть на террасе в белых штанах и потягивать коктейль?

– История закончена, я имею право отдохнуть, – заявил Макс и вдруг спохватился: – Чуть не забыл! – Он набрал номер на мобильнике: – Страховая компания АСЕ? Герра Лангмана, пожалуйста…

В приемной барона Гагенау зазвонил стационарный телефон. Секретарь барона Вернер снял трубку и услышал голос, высушенный, как кленовый листок из гербария:

– Здесь Лангман, страховая компания АСЕ. Я хотел бы поговорить с господином бароном по весьма важному делу.

Вернер переключил Лангмана на личный аппарат барона, но из чисто профессионального любопытства решил послушать их разговор.

– Здесь Гагенау, – строгим деловым тоном произнес барон.

– Добрый день, господин барон. Это Лангман из страховой компании АСЕ. Я хотел бы лично сообщить вам чрезвычайно приятные известия.

– Обратитесь к моему секретарю, – ответил барон довольно сухо, – он найдет свободное окно в моем распорядке дня.

– Прошу прощения, господин барон, – голосом зануды и аккуратиста продолжил Лангман, – я очень просил бы вас принять меня немедленно. Я проделал долгий путь, нахожусь сейчас возле ворот вашего поместья и хочу сообщить вам настолько важную и приятную новость, что вы, услышав ее, наверняка посчитаете, что я был вправе настаивать на нашей встрече. По телефону я не хотел бы ничего больше говорить, так как мне кажется…

– Хорошо, – быстро ответил барон недовольным голосом, – я распоряжусь, чтобы вас пропустили.

Черед двадцать минут господин Лангман появился на пороге кабинета. Барон, всем своим видом выражая крайнюю занятость и недовольство, оторвался от разложенных на столе бумаг и поднял глаза на навязчивого посетителя.

– Слушаю вас, надеюсь, вы сможете уложиться в пять минут.

– Возможно, – Лангман поправил галстук, – это отчасти будет зависеть от вас. Как я уже сказал, господин барон, я хочу сообщить вам приятную новость. Нам удалось найти украденную у вас золотую статуэтку ассирийской богини!

– Вот как? – барон уставился на Лангмана со скептическим удивлением во взоре. – Это действительно чрезвычайно приятно! Я весьма ценил эту вещь. Где же она?

Лангман достал из внутреннего кармана небольшую металлическую коробку, которая чуть слышно попискивала. В ее крышке мигали несколько маленьких зеленых лампочек. Детектив плавно повел туда-сюда своим прибором и уверенно направился к одной из стен кабинета. Ее украшал написанный маслом морской пейзаж. Подойдя к картине, Лангман внимательно посмотрел на панель своего прибора и, повернувшись к барону, проговорил: