Продолжение следует
Шрифт:
Озерко выглядит мирным и сонным, даже лёгкая рябь не тревожит его поверхность. Да, мы обычно купаемся рядом с домом, от добра добра не ищут. Ну иногда на речку слетаем для разнообразия и разминки, это чуть подальше. И вообще, тут с купанием проблем никаких — озёр и речушек столько…
На сей раз Нечаянная радость отказалась нас сопровождать. Вообще, летучие сони чересчур избалованы тысячелетиями совместного проживания с ангелами. Ну что это такое — не суметь прокормиться в таком лесу! Но сородичи Нечаянной радости повсеместно предпочитают получать
Мы лежим на крупном песке, обсыхаем, приподняв полураспущенные крылья. Кстати, специальная служба тут следит за состоянием всех водоёмов, дабы вот такие бесчисленные озерки не заиливались, вода была прозрачна и берег чист. Как это достигается, я не вникал.
— Ира, Ир…
— М-м?
— Я что подумал…
— Сейчас? Абсолютно ничего, — она обнимает меня. — Ты просто хотел услышать моё «М-м?»
— Это правда, хотел. Но всё-таки что-то же я мог подумать?
— Разумеется, — она смеётся. — На втором плане у тебя формировалась гениальная идея, насчёт того, что когда тебя выгонят из службы внешней безопасности, ты пойдёшь работать в службу контроля пресных водоёмов. Не так?
Я восхищённо смотрю на свою жену. Так чётко и ясно сформулировать мою неоформленную мысль! Что значит потомственная телепатка…
— А то! — она снова смеётся. — Ну что, Рома, полетели домой?
Я вздыхаю. Да, мой выходной кончается. Завтра я буду на другой планете…
Я будто на стену налетел.
«Родная, ты заметила?»
«Да, Рома. Ты не подумал — «завтра я буду дома»»
Я внимательно смотрю на неё.
«Чем ты удивлён? Всё, Рома. Твой дом теперь здесь»
Я отвожу взгляд, размышляю. Всё. Неужели Земля?..
«Нет. Ты подумал — «на другой планете». На другой, но не на чужой. И вообще, не хватит ли самокопаний?»
— Самоанализ, Рома, балбесам обычно несвойствен, — Ирочка переходит на звук, смеётся. — Их метод — решительные и непредсказуемые действия!
Я обнимаю её, целую. Она молодец, честное слово. Она сумела так глубоко запрятать свой страх, чтобы не портить мне настроение перед разлукой…
Мы сидим на краю, свесив ноги. Наверное, наши пятки видны соседям снизу, но они не возмущаются. Ангелы вообще народ деликатный и терпеливый.
Солнце село, но Великая звезда и не думает всходить над горизонтом. Лето кончилось. Осень, уже глубокая осень.
«А там уже весна. Снег в Москве уже стаял… Грязища, слякоть»
«А в лесу ещё лежит, наверное»
Я крепче прижимаю мою жену, накрываю её крылом. И ощущаю, как ей тепло и уютно.
«Да. И в старом ските, приспособленном твоим папой для святого дела, сидят на лавках в трапезной все наши. Сидят, пьют молоко с ватрушками. Папа Уэф сидит, перебирая свои чётки. Отдыхает»
«Папе сейчас не
«Ну пусть не отдыхает. Перебирает чётки, просчитывая судьбу вверенной ему епархии на сотню лет вперёд. И красный весенний закат светит в высокие окна старого скита. И дед Иваныч сидит с краю, привалясь спиной к стене. В шерстяных носках на босу ногу, в этой своей кацавейке…»
«А может, он сейчас на кордоне. Кота кормит, у него там кот»
«Пусть на кордоне, кормит кота. Сидит, глядя на огонь в печке, или смотрит на алый закат за окном. Рядом верный Казбек, лежит, вывесив язык…»
«И Чалка всхрапывает и фыркает в сарае…»
«И Чалка всхрапывает и фыркает в сарае. А дед всё смотрит и смотрит в окно, думает о своей внучке с крылышками…»
«Не надо, Рома, я раскисну»
«Ну и раскисни. Я потерплю, правда, правда. Моя бабушка, когда ещё жива была, говорила — слезами душа умывается. Слезами из человека исходит всё плохое»
«Не верь своей бабушке, Рома» — в темноте глаза Ирочки кажутся невероятно глубокими, бездонными — «Слёзы — это кровь раненой души. Только раны бывают разные. Можно порезать палец, а можно распороть живот. Слёзы, Рома — всегда плохо. Знаешь, о чём я иногда мечтаю?»
«Знаю. Я же вижу у тебя в голове»
«Что именно?»
«Ты мечтаешь о том, что когда-нибудь в мире не станет слёз. И плакать будут только если в глаз попадёт соринка»
Крепкий, горячий поцелуй залепил мои губы.
«Спасибо тебе, Рома. Спасибо, что ты есть. Спасибо, что ты такой. За всё спасибо!»
Всё тихо в доме. Спит Нечаянная радость, устроившись на своём любимом насесте. Спят соседи, ни звука. И моя жена уснула, дышит легко и ровно. А меня сон не берёт.
А надо спать. Надо спать. Я ещё не всё понял в этом деле, не разобрался. Надо…
Они уже тут как тут, эти цветные размытые пятна. Переплетаются, извиваются, танцуют свой таинственный танец. Ещё усилие. Мне это нужно.
И пятна легко и неуловимо меняют рисунок своего танца. Им не жалко, только сумей понять…
Втип сидел в капитанском кресле корабля «Тёмный ужас» и угрюмо смотрел в тёмный экран. Трудно, ох как трудно… Никогда не думал, что так трудно начинать Великому и Мудрому Повелителю Вселенной. Даже дома появляться сейчас смертельно опасно. И ещё вопрос, насколько безопасно тут, на борту корабля.
Бронеплита, закрывающая вход в каюту, отъехала в сторону.
— Ты хотел видеть Хурта, мой господин? Вот он.
Свежеиспечённый Повелитель задумчиво рассматривал голову в пластиковом пакете, сплошь измазанную мерзкой слизью.
— Кто ещё не выказал восторга, Ноль первый?
— Остальные в полном восторге, мой господин. Сорок пятый следит за ситуацией, не беспокойся.
Повелитель поднял голову.
— Запомни, Ноль первый, если хочешь им остаться. Отныне мы должны беспокоиться всегда, днём и ночью.