Проект "410"
Шрифт:
– Сию минуту!
========== Глава IV ==========
После долгого и утомительного пути, показались крыши невысоких домов, дымоходы и прочие следы цивилизации. Но ни единого человека вокруг. Пустота и заброшенность – наверное, именно так и выглядели города-призраки – даже диких животных не наблюдалось: абсолютно пустые улицы, отовсюду несло атмосферой запустения.
Пустые глазницы окон, заржавевшие «Запорожцы» и «Нивы», сломанный велосипед у крыльца чьего-то дома, расколотое пластмассовое ведёрко и грязная
– У меня такая в детстве была, – грустно улыбнулась Лена. – Правда, я её потеряла.
– Расстроилась, наверное? – Решил я поддержать диалог.
– Да, – вздохнула она. – Плакала сильно, но отец мне новую потом привёз.
– Кто твой отец? Ты никогда не рассказывала о семье.
– Он… – Лена запнулась на полуслове. – Я толком и не знаю, он редко бывал дома, почти всегда был в каких-то разъездах, меня бабушка воспитывала.
– И ты совсем о нём ничего не знаешь?
– Однажды мы ездили с ним в Сочи, – она мечтательно закатила глаза. – Было весело, это единственный раз, когда я пробыла с ним дольше, чем один день.
– О своей матери ты что-нибудь знаешь? – Скорее всего, я слишком навязчив.
– Нет, – Лена резко погрустнела. – В детстве папа рассказывал, что она была очень красивой и похожей на меня, но я её никогда не видела.
– Прости, не стоило спрашивать.
– Ничего, – она снова улыбнулась. – Всё хорошо, я рада, что ты спросил.
– Голубки! – Послышался отдалённый голос Алисы. – Может, отдохнём уже!
Двачевская плелась далеко позади и тяжело дышала – прогулка от домика до деревни её сильно утомила, она недовольно смотрела на наши спины и что-то бурчала себе под нос.
– Давай-ка поищем крышу на ночь, – я начал оглядываться по сторонам.
Дома казались не разрушенными и просторными, во многих даже была целая мебель, но все они пришли в запустение. Один, правда, показался нам весьма пригодным: он был четырёхкомнатный, с серыми окнами, на которых скопился невероятной толщины слой пыли.
В домике оказалось всё, что нужно: стеллаж с множеством книг, высокий белый холодильник, круглый стол, три кровати в разных комнатах, старенький трёхногий телевизор, диван с пледом, даже ванная была, правда, вода в ней отсутствовала.
– Нужно меньше курить, – Двачевская завалилась на диван. – Чего-то мне совсем плохо.
– Хорошо, – я сел рядом. – Давайте все отдохнём.
Немое молчание, тишина, покой. Алиса сопит по правую сторону от меня, Лена прижалась ко мне по левую, она тихо дышит мне в ухо, мнёт мои пальцы в своих руках, её измазанная белая рубашка расстегнулась к низу, а бинт, наложенный ещё в начале всего этого путешествия, совсем сполз вниз.
Я аккуратно снял его, рана начала засыхать и потихоньку зарастать, уже была видна молодая розовая кожица, я только сейчас осознал, как ей было больно и страшно, когда она увидела эту рану впервые.
«Хорошо,
– Что ты делаешь? – Лена открыла глаза и уставилась на меня.
– Меняю бинт – этот совсем грязный.
Ещё на пороге я заметил аптечку, весящую в ванной, она повешена под удачным углом так, что бы при входе её было видно из зеркала. Она оказалась полупустой, но бинты я нашёл: плотные и очень качественные.
Я собирался возвращаться к Лене, но взгляд упал на зеркало: пыльное и слегка потрескавшееся, оно отражало моё бледное грязное лицо, волосы были растрёпаны, а под красными, от плохого сна, глазами виднелись синяки.
С обречённым вздохом я отошёл от зеркала и направился обратно в зал. Лена мечтательно смотрела в окно: на низкие серые тучи, на пустые улицы и покосившиеся домики, на ворон, которые изредка садились на жёрдочки забора и на старые, заржавевшие машины.
– Интересно, как тут было раньше? – Не отрывая взгляд от окна, спросила она. – Думаю, очень уютно.
– Ты бы захотела тут жить? – Наматывая бинт, поинтересовался я.
– С тобой?
– Представим, что со мной.
– Тогда – да, – она широко улыбнулась. – Захотела бы.
– Ладно, отдыхай, дорога впереди трудная, – я слегка усмехнулся и направился к выходу из домика.
Усевшись на ступеньку крыльца, я достал из-за пояса найденный маузер и принялся разглядывать его. В оружии я разбирался не очень, но знал, что маузер был излюбленным оружием чекистов, так что, возможно, он и принадлежал какому-нибудь сотруднику КГБ.
– «За годы службе в ком…», – снова прочитал я. – Комитете безопасности…
– С кем это ты разговариваешь? – Послышался грубоватый голос Алисы.
Она села рядом, взгляд её, как всегда, был высокомерным, от той Алисы, которая извинялась, смотря в пол, не осталось и следа.
– Закурить есть? – В надежде спросила она.
– Откуда?
– Скажи мне, – она, нахмурившись, посмотрела на меня. – То, что у вас с Леной – это серьёзно?
– Что у нас с Леной? – Я понимал, что скрывать что-то уже не имеет смысла, но всё ещё держался осторожно.
– Да хватит уже дурачиться, – Алиса фыркнула. – Ты прекрасно знаешь, о чём я.
– Я ещё не разобрался, не понимаю, что происходит.
– Тогда разбирайся быстрее, – Алиса снова уставилась в землю. – Я знаю Лену с детства – она не такая, как большинство. Понимаешь?
– В каком смысле?
– Она всю жизнь была одинока, – начала Двачевская. – Не было у неё, ни друзей, ни подруг, даже отец видел её раз в пятилетку. Те, кто был с ней рядом, чаще всего, её использовали.
– И ты в их числе?
– Нет… Вернее, мне так казалось, – Алиса начала хлопать себя по карманам в поисках сигарет. – Я думала, что смогу ей помочь, но вышло всё не очень хорошо…