Проект Бессмертие
Шрифт:
Дедок неожиданно оживился:
– - Ты мне, Васек, моську-то свою командирскую не строй, не купишь, не на того наскочил. Мы с тобой здесь на равных, оба контрактники подневольные. Или, думаешь, я не помню, как ты штурмом ворота брал, когда закрывали нас здесь, а потом деру такого дал, что солдатня догнать не смогла? Смотри, мне, Добрюха, будешь не по-людски себя вести, свяжу и сдам властям. Из заповедника не выгонят, но звания и должности лишат. Ты этого хочешь?
– - И как же это ты, дед, меня связать намереваешься?
– - зловеще задал вопрос Василий, многозначительно снимая доску с колен и опуская ее на землю.
– - И не таких бычков
– - Ни на кого я не кидаюсь, это ты, провокатор плешивый, сдать меня хочешь, -- успокоившись, буркнул Васек.
– - Ну, чего тебе?
– - Стариной, гляжу, ты интересоваться в последние месяцы стал, -- кивнул Митрич на доску.
– - Меня бы спросил, я бы тебе самовар тульский преподнес, латунный, в виде бочонка пивного. Тяжелая вещь, древняя, на чердаке нашел, еле оттер.
Добрюха недоверчиво хмыкнул:
– - Самовар старинный?
– - Пуда полтора, не меньше!
– - Митрич в волнении задергал плешью.
– - А ежели из него воду слить, на сколько по весу потянет?
– - со знанием дела уточнил Васька.
Дедок задумался, отмахнулся от одинокой назойливой мухи, походящей своими повадками на подпитого, но при исполнении, гаишника, и уверенно доложил:
– - Ну, ежели воду из него слить, тогда, конечно, полпуда железно. Ручная работа! Интересуешься?
– - Допустим, -- хитровато подморгнул Добрюха.
– - Чего взамен хочешь?
Митрич ненадолго задумался и вдруг одними губами прошептал:
– - На волю хочу, понимаешь? Не могу больше здесь. Душа требует, просит.
Васек опять водрузил на колени раритетную доску и отрезал:
– - Никак не получится. Бартер ты неправильный предложил, нереальный.
Дедок опустился в траву возле Добрюхи и расстроено взмахнул рукой:
– - Да это я так... Из сердца самого вырвалось. А про Дудю я знаю - мне уборщица ваша донесла, Любаша Коляда. Через окно открытое она все видела: и как ты пальцем своим вероломным на Степана Гавриловича указал, не постеснялся; и как запихнули его, словно татя какого, за решетку арестантскую; и как ты спать сызнова завалился без зазрения совести, еще и храпел на радостях, будто режут.
– - Ну, Любаша, -- от всей души обиделся Василий.
– - Не язык, помело во рту носит, налево-направо метет, не подумав, мозгами не пораскинув своими убогими!
– - Бабы без общения словесного не могут, жжет их тут, -- Митрич высунул язык и показал на него рукой, -- а если к тому же и информацию имеют свежую, другим любопытную, то все, строчите эпистолы мелким курсивом! Пока не разболтают, не успокоятся. Порода у них такая, болтливая уж как-то сильно чересчур.
– - Не то что, мы, мужики, -- заносчиво ударил себя кулаком в грудь Добрюха.
– - Из меня слова клещами раскаленными не вырвешь, когда не хочу.
– - Родственно, один в один похожи мы в этом с тобою, Василий, -- одобрительно отреагировал Митрич и тут, что-то вспомнив, тоненько засмеялся, тряся неухоженной бородкой:
– - А юродивый-то наш, поселковый, Афанасий, Дудю анафеме предал!
Василий весело удивился:
– - Каким таким образом?
– - Посредством полена березового и предал сгоряча!
– - зашелся дедок.
– - Потом, правда, Варвара Савельевна, оклемавшись, уговорила его анафему назад отозвать. С властью ссориться ни к чему ей, сердешной! Она же не знала поначалу, что то Дудя был собственной персоной
– - То-то я гляжу - сидит позавчера Степан Гаврилыч за столом злой, свирепый, и вода с его КХЗ на пол скапывает!
– - раскатисто захохотал Добрюха, исходя шальными слезами. Раритетная доска сползла с могучих колен Василия, сиротливо уткнувшись серпом в землю. По барельефным атрибутам неторопливо прополз большой колорадский жук, оставляя за собой едва заметный след...
– - Сутки Афанасия в поселке не было. Ходил неизвестно где. Вчера под вечер заявился. Тихий совсем, на себя не похож... И веревки моток со двора пропал... Кто снял - непонятно...
– - задумчиво констатировал Митрич. Он помолчал, серьезно глянул на Василия и сказал:
– - А в магазин товары так и не подвезли.
– - Не подвезли, -- с легкостью согласился Добрюха, отсмеявшись.
– - И что с того? Никуда они не денутся, подвезут еще.
Дедок осуждающе покачал головой:
– - Не понимаешь ты, Василий, главного - механизм армейский, как часики работать должен, а если сбой он в чем-то дал, жди беды. Так шандарахнет, мало не покажется! Все катастрофы великие с ничтожного начинаются, с мелочи пустяковой, внимания не заслуживающей. Вот я, к примеру, у Дуди позавчера интересовался - для чего пути от хлама чистят, сами же года два назад все завалили? И что? Не знал твой Дудя ничего, только глазками выпученными из масочки хлопал да усами рыжими, как у прусака, шевелил, рот разинув! И где теперь Дудя? А? То-то и оно. Исчез, второй день на работу не выходит, хотя и обязан. В костюмах химзащиты, опять же, почему военные все до единого разгуливают, упакованы так, будто третья мировая началась, а нам ничего не говорят, таятся? Я вчера к воротам подойти хотел, узнать, в чем дело, что произошло, может, подсобить чем надо, так на меня автомат наставили через стекло бронированное и бумажку к стеклу прилепили, на которой написано было такое: ближе, чем на триста метров к воротам приближаться нельзя, иначе застрелят. Что ты на это скажешь, Васек? Или опять дурачком прикинешься, в начальство играть продолжишь?
Добрюха надул шею:
– - Ты выражения подбирай, старый. Сказано тебе - начальство я! А чего ты там увидел, или куда тебя там послали, меня это не касается вообще, ни каким боком. Меньше знаешь - крепче спишь, я лично с малых лет так приучен. Лучше спину мне почеши, хоть польза от тебя какая будет.
– - Тьфу, ну и башка у тебя, Василий, -- сплюнул сгоряча Митрич.
– - Одно ты можешь башкой своей делать складно, да и то не по части соображения!
– - Что?
– - настороженно пригнул голову Добрюха, раздувая ноздри.
– - Жрать до упаду!
– - в сердцах выкрикнул Митрич, на всякий случай передвигаясь подальше от добровольного помощника.
Васек вдруг заулыбался и кивнул:
– - В десятку попал, дед. Пожрать я люблю, так кто ж не любит? Для черепушки первое дело - брюхо обслужить, порадовать, приятное исполнить.
Митрич раздосадовано почесал за ухом и сделал нелицеприятный обобщающий вывод:
– - Ты, Вася, как в начальство подался, совсем плох стал. Никакой фантазии в голове, гребешь только все под себя. Как собака какая, все подряд метишь, куда струя твоя дальнобойная достанет. Одного понять не могу: заразная она, что ли, власть эта? Не отвечай, это я так, в общем, риторически чисто.