Проект «Феникс»

Тилье Франк

Пока Шарко дремал, встряхиваясь, когда голова его падала вперед, и тут же снова закрывая глаза, они свернули с трассы и минут через десять были в Шапель-ла-Рен. Три тысячи жителей, кругом поля, в двух километрах — опушка леса. Жандармерия представляла собой ничем не примечательное унылое здание. Серая бетонная коробка, украшенная трехцветной табличкой с надписью. На стоянке два темно-синих служебных автомобиля, далеко не новых.

Леваллуа поставил машину под углом к тротуару, похлопал Шарко по плечу:

— Приехали.

Но я решительно не понимаю, зачем нас сюда занесло. Следствие поручено версальской группе, там все досье, ну и почему было не отправиться прямо туда, выиграть время?

— Этот парень, к которому мы приехали, Клод Линьяк, наверняка обижен, что у него отобрали дело. Держу пари, что знает он о нем больше кого бы то ни было, и к тому же не станет задавать лишних вопросов. А я очень люблю людей, которые не задают лишних вопросов.

— А я не очень-то люблю нарушать порядок: шеф хотел, чтобы мы поехали в Версаль, значит, надо было ехать туда.

— Версальские сыщики подкинут нам какие-нибудь крохи, не более того. Война между жандармерией и полицией — отнюдь не легенда. Ну и, стало быть, надо уметь обойти установленный порядок и доверять собственной интуиции.

Они вошли в здание. Молодой человек в голубой рубашке с погончиками бригадира поздоровался с ними и проводил в кабинет капитана Клода Линьяка. У тридцатипятилетнего капитана была внешность типичного английского сыщика: круглые очки, тонкие усики, жизнерадостное выражение лица. Они обменялись несколькими фразами, гости объяснили причины своего интереса к делу, и капитан, взяв со стола ключи от машины и папку с бумагами, спросил:

— Насколько я понимаю, вам хотелось бы увидеть место преступления?

— Если вы можете нам его показать, конечно! Там и поговорим. Вы следите за тем, как сейчас продвигается следствие у версальцев?

Жандарм пожал плечами:

— Разумеется, слежу. Версальцы могли забрать у нас дело, но сейчас мы на моей территории, и все, что здесь происходит, меня касается.

Линьяк повел посетителей к выходу, а Шарко подмигнул Жаку. Капитан сел в машину, тронулся с места, Леваллуа — за ним, и не прошло пяти минут, как они оказались в лесу. Свернув с шоссе, идущего на Фонтенбло, жандарм проехал по вилявшей туда-сюда дороге еще минут пять, и остановился. Хлопнули дверцы, зашуршали под ногами листья. Шарко застегнул куртку: здесь веяло холодом, будто природе хотелось напомнить, свидетелями какой страшной трагедии стали эти стоявшие вокруг деревья. В тишине изредка раздавался писк какой-то птицы или хруст надломленной ветки.

Капитан жестом пригласил парижан следовать за собой, и они двинулись гуськом по мягкой влажной земле через кустарники, между буками и каштанами. Потом почва под ногами стала тверже, Линьяк вывел их на поляну и показал на выстеленную мхом и опавшими листьями площадку:

— Вот здесь их и нашел один наездник. Мальчика

и девочку. Кароль Бонье и Эрика Мореля из Малешерба, это километрах в двадцати отсюда. По словам родителей, ребята собирались прожить три дня в лесу дикарями, лазая по скалам.

Шарко присел на корточки. На листьях и в нижней части ствола дерева виднелись пятна засохшей крови. Было ясно, что брызгала кровь с силой, и это говорило о ярости преступника. Линьяк вынул из папки фотографии, протянул их Леваллуа:

— Передавая дело сыщикам из Версаля, я оставил снимки себе. Вы только посмотрите, что этот мерзавец сделал с ребятами!

В голосе жандарма прозвучала такая ненависть, что даже Шарко удивился. Леваллуа совсем замкнулся в себе, а Линьяк продолжил свой рассказ:

— Эксперты утверждают, что этот душегуб бил их сначала с дикой силой по лицу и животу — уже этого было почти достаточно, чтобы уложить ребятишек на месте. Вскрытие показало множество подкожных гематом и разрыв некоторых кровеносных сосудов, что свидетельствует о силе ударов.

— Он их бил чем-то? Палкой?

— Нет, сначала только руками, только потом взял у кого-то из них в рюкзаке скальный молоток, чтобы, так сказать, завершить работу. Мы тут сроду ничего похожего не видали!

Леваллуа, все так же молча, протянул снимки комиссару. Шарко внимательно рассмотрел их, один за другим. Общие планы места преступления, крупные планы лиц, отдельных ран, изуродованных конечностей. Бойня.

— Он разделался с ними, как мясник, — все с той же ненавистью в голосе произнес жандарм. — Парижский судмедэксперт насчитал сорок семь ударов молотком, нанесенных мальчику, и пятьдесят четыре — девочке. Он бил куда попало, с ожесточением и со страшной, невероятной силой. Кажется, даже кости кое-где переломаны.

Шарко вернул Линьяку фотографии, уставился на запятнанную кровью землю и некоторое время простоял так, не говоря ни слова. Два непохожих одно на другое чудовища, Царно и этот убийца, действовали с разницей в год, но почти одним и тем же способом и с почти одинаковой жестокостью. Два диких зверя, поставленные на учет Тернэ еще в 2006 году.

Двое из семи… Семь генетических отпечатков, которые, совершенно очевидно, принадлежат убийцам одного племени. Шарко задал вопрос, который, он предвидел это, мог показаться жандарму странным:

— Не знаете, убийца был левшой?

Линьяк действительно удивился:

— Левшой? Хм… Надо спросить у версальцев, но, насколько я помню, в протоколе вскрытия ничего на этот счет не было. Оружие, которое он использовал, симметричное, то есть годится для любой руки, а по ране — как это поймешь? Но почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что этот убийца, вполне возможно, левша. Он должен быть довольно высоким, крепким, молодым — от двадцати до тридцати лет. Отпечатки подошв на земле — его?