Проект «Феникс»
Шрифт:
Поль Шене стоял между двумя пустыми столами с ведром воды в руках, поливая этой водой пол. Другой судмедэксперт — комиссар уже видел его пару раз — наклеивал этикетки на пробирки и банки с образцами. Тем же безразличным тоном, каким разговаривал с дежурным, Шарко устало бросил: «Привет». Удивленный его появлением Шене отставил ведро, глянул на часы.
— Франк? Твой шеф сказал, что не смог тебе дозвониться сегодня вечером, ты все время был недоступен. — Судмедэксперт посмотрел на Люси: — Слушай, с девушкой можно пойти в более романтичное место! Мадемуазель, вы, кажется, неважно
Люси как в лихорадке подошла и протянула руку:
— Нет, спасибо, все в порядке. Я…
— Это моя приятельница и коллега из Лилля, — оборвал ее Шарко.
— Коллега из Лилля? — Он усмехнулся. — Моя первая жена была родом из Лилля, и я хорошо знаю этот город.
Нельзя было дать Люси возможность ответить, и Шарко немедленно сменил тему:
— Расскажи-ка мне, хотя бы в общих чертах, что показало вскрытие Ламбера.
— А почему бы тебе не спросить у ребят? Они только что ушли отсюда.
Шарко сообразил, что Белланже предпочел не говорить о том, что отстранил его от следствия, практически уволил.
— Ищи-свищи, — ответил он. — Они уже разбежались по домам, к женам и детям, а мне еще работать сегодня ночью. Это займет у тебя всего несколько минут, Поль, ты умеешь выделить главное. А мне как раз главное и важно.
Шене повернулся к коллеге:
— Схожу в морг и вернусь. — Не снимая запятнанного кровью халата, он сделал несколько шагов и добавил: — Заодно и это отнесу, — и взял в руки банку с желтоватой полупрозрачной жидкостью.
Шарко прищурился, ему показалось, что в банке — нечто, напоминающее человеческий мозг.
Они пошли вслед за доктором Шене по коридору. Поднимаясь по лестнице, Поль шепнул прямо в ухо Шарко:
— Я могу рассказывать при ней?
Шарко дружески положил ему руку на плечо:
— Поль, тебе придется кое-что для меня сделать. Главное: никому не проговорись, что мы были здесь, у тебя. Потому что я нарушил правила: на самом деле я уже не веду этого расследования, просто не хотел говорить об этом при твоем коллеге.
Судмедэксперт нахмурился:
— В таком случае ты ставишь меня в очень трудное положение. Знаешь же, что следственные материалы до поры до времени секретны, и…
— Знаю, разумеется. Но если тебя вдруг спросят, скажешь, что я тебе соврал. А я подтвержу.
Поль помолчал, потом кивнул:
— Ладно.
Больше он не задавал вопросов, все трое знали, что так лучше. Наконец они добрались до подвала. Шене нажал на выключатель, загорелись, потрескивая и разливая вокруг себя тусклый свет, люминесцентные лампы. Окон здесь не было, а были сотни стоявших вертикально и горизонтально металлических ящиков. Настоящая трупотека… В углу — мешки с одеждой и обувью, которые, вероятно, скоро отправят в печь для сжигания отходов. Люси отошла в угол и, стоя там, в сторонке, принялась растирать себе плечи. Ей было холодно.
Судмедэксперт поставил банку на стол у стены, подошел к одному из ящиков и потянул на себя крышку. Показался труп с синеватой, мягкой на вид, словно латексной, кожей, выступающие вены, казалось, сейчас прорвут ее. Все разрезы, сделанные от шеи до лобка, были тщательно зашиты: если семья потребует
— Отца неоднократно ударили кочергой. То же орудие было использовано для того, чтобы разодрать ему все жизненно важные органы. Сломано несколько ребер, убийца продемонстрировал совершенно необычайную силу. Он действовал с удивительной жестокостью и очень быстро: всё было кончено за считаные секунды. Более точные детали, в частности касающиеся размещения ран, будут в протоколе, который я завтра отправлю твоему шефу. Если тебе надо его прочесть, придется как-то выкручиваться, потому что ни единой копии я сделать не могу, и ни одна копия не должна выйти из этих стен. Прости!
Шарко еще немножко посмотрел на искромсанное тело, потом покачал головой:
— Обойдусь. Теперь о сыне. Он-то, собственно, меня и интересует.
Шене вернул ящик на место и вытянул другой, рядом. Лицо у Феликса Ламбера было в прескверном состоянии, но кожа еще не посинела, оставалась желтоватой, а могучее тело заполняло всю внутренность ящика, как глыба льда.
— Как они похожи, — заметил Шарко. — Один и тот же нос, да и овал лица тот же…
— А что ты хочешь: кровные родственники, отец и сын, тут уж никаких сомнений. Причина смерти — перелом шейных позвонков. Здесь тоже смерть была мгновенной, вне всякого сомнения.
— Это точно: он выбросился из окна у меня на глазах.
— Тем не менее, даже когда причины смерти совершенно очевидны, мы обязаны провести вскрытие по полной форме: от А до Я. И должен сказать, иногда нас ждут сюрпризы, вот как здесь.
— Что ты имеешь в виду?
Шене указал на череп трупа. Скальп был водворен на место, но можно было разглядеть ровную красную черту, оставленную хирургической пилой.
— Когда я вскрыл череп, то сразу увидел, что мозг деградировал до последней степени, просто что-то невероятное. Он совершенно как губка, весь в мелких дырочках. Никогда в жизни не видел ничего подобного. — Судмедэксперт сходил за банкой. — Вот поглядите…
Заметить разрушения было очень легко: вся верхняя часть мозга и впрямь была в меленькую дырочку — так, будто тут поработали сотни крошечных грызунов. Действительно — ни дать ни взять губка!
— Что ж это такое? — спросила Люси, не скрывая тревоги.
— Похоже на инфекцию, которая медленно разрушала ткани мозга до тех пор, пока не привела их в такое вот состояние. Я сделал срезы другой части мозга, левого полушария, и тщательно исследовал их, думаю, что первые изменения в нем начались несколько месяцев тому назад… если не несколько лет. Повторяю: к такой картине привело медленное воздействие. У больных, страдавших синдромом Крейтцфельда-Якоба, более известного как синдром коровьего бешенства, наблюдалось примерно такое же превращение мозга в губку. Но в нашем случае я не смог выявить ни одной из известных мне инфекций. Все остальные органы ни в малейшей степени не затронуты.