Проект "Инкуб". Вспомнить всё
Шрифт:
Сколько так еще смогу продержаться? Сейчас я сыт до отвала, но надолго ли меня хватит? А потом искать следующую «жертву»? В магазин Дороти я не вернусь, не хочу смотреть в глаза этой доброй женщине и не хочу встречаться с Кларой, мне попросту стыдно от своего поступка в отношении нее и ее сестры. А еще я окончательно понял, что с Кларой у нас ничего не выйдет, как не вышло со Стейси — у меня нет чувств к этим девушкам, как бы жестоко это не звучало. Я не хочу с ними жить и просыпаться каждый день в одной постели, они мне чужие, да я сам себе чужой. Не знаю, найдется
И пока все не зашло слишком далеко с Кларой, лучше так, обрубить все на корню.
А потом я лежал и думал, что мне делать и чем мне теперь заняться, пока не пришла мысль отправиться в семнадцатый сектор, где все началось.
***
Семнадцатый сектор встретил меня моросящим дождем, который, как мне кажется, здесь не прекращался ни на минуту. Я побрел вдоль улиц, выискивая знакомое место. Но это оказалось сложнее, чем я думал. Одинаковые дома, одинаковые пролеты, одинаковые лавочки, на любой из которых я мог очнуться в тот день.
Мне хотелось найти ту самую точку перехода, которая со слов Грэга выглядела как «сарай-развалюха». Сам не знал зачем мне это нужно, просто хотелось посмотреть на нее? Найти и убедиться? А может отправиться назад откуда я прибыл? В любом случае появилась еще одна цель.
Паноктикум… Место моего рождения и отправная точка. Я по-прежнему ничего не помнил из своего прошлого и не знал вспомню ли.
Все чаще в мои мысли крутились вокруг того Инкуба, которого встретил в магазине Дороти. И это еще одна загадка, которая не давала мне покоя. Слишком беззаботным и беспечным он выглядел со стороны в отличие от меня. Значит обычная жизнь с такой особенностью организма возможна?
Конечно возможна.
Столько рефлексии я испытал за последнее время. Она изводит меня и отравляет жизнь.
В тот день я так и не нашел ничего похожего на сарай. Точнее сараи были, были хлипкие хибарки, но открывая их, внутри не находилось зеркального лифта, который я ожидал увидеть. Одну заколоченную наглухо лачугу я разнес в щепки, пытаясь открыть дверь, из другой на меня внезапно набросилась парочка бомжей, я вовремя успел отскочить и скрыться. Я терпел поражение из раза в раз. Никакой точки перехода в тот день я не нашел.
Не нашел и в следующий. И еще через три дня поисков я тоже ничего не обнаружил.
Была ли она вообще эта точка перехода?
Сбился со счета сколько дней подряд я приезжал в семнадцатый сектор и искал, то, не зная, что. Ездил бы и дальше, пока одним днем, я не смог встать с постели.
Оказалось до смешного все просто.
Запас жизненных сил иссяк, вернулось привычное чувство голода. Моему организму срочно требовалось чем-то или кем-то подкрепиться. С того дня, как я устроил безумную оргию на Колесе Обозрений, без малого прошла неделя или около того.
Все это время я посвятил поискам — чудо-перехода в иной мир. Или основной, как его называли Лидия и Грэг. Шутки шутками, но мое чувство юмора в последнее время стало крайне своеобразным. Ведь в семнадцатом я изучил каждый куст, каждую кочку, не говоря
А сейчас я просто лежал на кровати и не мог тупо встать, пялился в потолок и думал сколько мне при таком раскладе отмерено. Еще недавно приступы давали о себе знать заранее, я мог предугадать, когда их ждать. Но в последнее время я был так увлечен поисками, что совершенно забыл потерял счет времени, забив на инстинкты, а зря. В настоящий момент мне ничего не оставалось делать, как корчится от вновь нахлынувшей боли, пытаясь заглушить ее хотя бы самовнушением.
Мне становилось все хуже и хуже, бессилие сковало меня, атрофировалась каждая мышца и каждый мускул во всем теле. Кажется, я стал отключаться, впадая временами в забытие.
… Писк датчиков воспринимался чем-то привычным и успокаивал. Мигающие мониторы, выдающие каждые полчаса информацию о состоянии моего здоровья являлись естественными деталями интерьера. Здесь наш с братьями общий дом, мне хорошо и комфортно. Сейчас по расписанию обед, после него всегда случается прилив сил и заряда бодрости.
— Лидия, мне все равно как вы решите проблему, проект закрыт и точка. Это не моя прихоть, это указание свыше, — я слышу знакомый голос, он мне не нравится. — Вся партия списывается. Мы самостоятельно ее утилизируем, только подготовьте все необходимые бумаги, а мы организуем транспорт для вывоза…ваших «мальчиков».
— Но вы не можете просто так взять…, - еще один знакомый голос, но этот родной, он успокаивает меня, и я точно знаю кому он принадлежит.
— Запросто можем! Ну в конце концов, за что именно вы держитесь? — взвизгнул первый голос. — Это даже не люди в полном понимании этого слова. Это так…экспериментальные образцы.
Холодная сухая рука касается моего плеча, проходит ниже по лопатке. Что-то острое царапает меня, мне неприятно, и я дергаюсь.
— Осторожно! Это место особенное, его нельзя повредить! — нервничает родной голос и следом я ощущаю нежные прикосновения любимых рук, после чего у меня на левой лопатке начинает слегка щипать кожу. Но это все ерунда, мне не больно.
— Ой, Лидия, бросьте. Совсем скоро вам придется попрощаться со всеми ними, а спустя год-два вы даже не вспомните всех этих лиц, — хоть я и стою спиной, но слышу, как по мраморному полу раздается звук цокающих каблуков, Лидия никогда не ходит на каблуках. — Взять хотя бы этот образец, под номером сто шестьдесят четыре. В чем разница между ним и вот этим образцом?
Думаю, что та, кому принадлежит неприятный голос сейчас показывает на меня и моего соседа.