Проект «Миры пяти солнц». Жертва лжеинквизитора
Шрифт:
– Не соизволите ли объясниться, господин?
Высокий, морщинистый, но не по возрасту осанистый старик в рясе цвета запёкшейся крови с золотыми лентами на манжетах и подоле заступил ему дорогу, вынырнув откуда-то из толпы.
– Эта еретичка была признана виновной в незаконном колдовстве, во всём призналась и должна быть предана очистительному пламени.
– Кем признана? Вами? – голос у инквизитора был низким и чуть хрипловатым.
Священник сжал губы в тонкую ниточку:
– Мной и уважаемыми жителями этой деревни…
– То есть посредством
Тут кареглазый был прав. При наличии огромного количества религий и вероисповеданий инквизиция была гражданским институтом. Точнее сказать, даже «над гражданским». То есть не принадлежала ни к светской, ни к духовной власти. У неё был свой собственный кодекс, который подписало большинство правителей стран и глав церквей. Именно Орден Инквизиторов следил за мирным сосуществованием религий, кроме охоты на монстров и поклонников кровавых культов, не только «темных», но и «светлых».
– Куда Вы, господин… – священник замялся.
– Грав Ла’Сад, – подсказал мужчина.
– Куда вы, граф, собираетесь её отнести?
Ла’Сад вздохнул, но говорить, что Грав – это имя, а не титул, не стал. Надоело. Граф, значит граф.
– Завтра я выслушаю обвинения в её сторону и вынесу решение. Обвиняемая в злонамеренном колдовстве пока посидит в клетке в моей повозке, а вы, господин…
– Отец Рамис…
Инквизитор кивнул. Вот и представились.
– А Вы, отец Рамис, сейчас отправьте паству по домам, а потом приготовьтесь выступать в качестве обвинителя.
Их взгляды встретились. В глазах священника – пламя гнева. В зрачках Ла’Сада – лёд презрения.
– Хорошо, – старик сделал шаг в сторону, мысленно проклиная инквизицию, которая наделяла властью тех, кто, частенько, ещё опаснее и греховнее самого отъявленного еретика.
Вот только некоторые прислушиваться к словам разума не торопились…
– Да хрена лысого! Её надо сжечь! Сейчас! Немедленно!
Коренастый мужчина лет тридцати вынырнул из толпы и попытался схватить «ведьму» и сдёрнуть её, притихшую и совершенно безвольную, с плеча инквизитора. Именно «попытался». Ла’Сад ударил его по лицу наотмашь, добавив слабое заклинание молнии. Бородача отшвырнуло в сторону, и он полетел в грязь, лишившись чувств.
Не дожидаясь, пока деревенские, распалённые происходящим, перейдут к активным действиям, Грав прошипел заклинание, заставляя их падать под увеличившимся десятикратно весом собственных тел.
– Ещё одна попытка воспрепятствовать правосудию, и я начну превращать всех в кровавый фарш!
В голосе Ла’Сада клокотала ярость.
– Простите, граф… – хрипел у ног инквизитора священник.
Не простил. Шёл, переступая через стонущие тела, не снимая заклинания. Тяжесть исчезла лишь тогда, когда страшный гость со своей ношей скрылся в переулке.
***
«Я едва успел. Пришлось действовать нахально и напролом, что несколько не в моём стиле, но выбора не было.
Получив сообщение о владеющей магическим языком, я поторопился
Самое интересное, что к жителям деревни я никакой жалости не испытываю. Они лишь помеха на моём пути. Рождаются в грязи и пороках, живут в них и умирают. Они в силах измениться и изменить мир вокруг, но не имеют желаний более сложных, нежели набить сытно брюхо или удовлетворить плотские, сиюминутные потребности.
Подумать только! Обвинить повитуху за то, что ребёнок родился уродом! Конечно, так лучше и удобнее, чем винить себя за кровосмесительные браки из поколения в поколение.
Да, уж… «Ведьма» оказалась обычной знахаркой, и книга на магическом языке попала в её руки случайно. Это я узнал уже у себя в повозке, когда отпоил её успокоительным. Обидно. Спешка была напрасной. Хотя… Может и не всё ещё потеряно, и мне удастся завтра узнать, откуда книга у святоши. Если бы не этот призрачный шанс, то отправился бы назад сразу, прихватив с собой спасённую. Стать служанкой у какой-нибудь леди гораздо лучше, чем сгореть на костре.
Ладно. Завтра разберёмся…»
Ла’Сад закрыл толстую чёрную тетрадь, и, положив её на колени, долго смотрел на спящую девушку, размышляя о той цели, к которой стремился.
***
Колёса экипажа призывно поскрипывали, утопая в грязи дороги и пытаясь вырваться из неё. Кучеру приходилось все громче понукать лошадей, чтобы те не сбавляли темпа.
Все эти звуки все сильнее раздражали пассажира, пытающегося уже битый час прочесть письмо и обдумать его содержание. В который раз поправив чёрную форму инквизитора с шевроном «меча и ока», Столас Сайварис пробежался глазами по строкам.
Задание было простым. Стране нужны маги и целители, в том числе из числа необразованных крестьян из приграничных поселений соседнего государства. План элементарен: Столас, как инквизитор, осуждает мага на смерть, во время сожжения на костре меняет живого человека на труп с кладбища, а спасённого убеждает в том, что вырвал его жизнь из когтей смерти и что готов помочь в обретении новой истории. Несколько удачных слов – и довольный целитель, маг или еще кто уезжает на родину Сайвариса верно служить его императору.
Местный староста деревни оказался на удивление темным и откровенно глупым человеком. При первой встрече пытался сделать вид, что внимательно изучает предоставленный ему документ, хотя явно путался даже в буквах. Ему хватило демонстрации знака инквизиции, чтобы перестать мешать Столасу и отдать все полномочия.
А вот для священника потребовалось перетерпеть несколько душевных разговоров за чаркой того, что они называют элем. Слово за слово, мысль за мыслью – и отец Рамис стал мягкой глиной в руках «инквизитора». Он даже сам нашел девушку на роль ведьмы, а потом, слушая, что о ней говорит эйтериец, подтвердил его обвинение бедняжки в колдовстве.