Проект «Орлан»: Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания
Шрифт:
Но пёрли активно. Привычные к тяжести экипировки, они словно не знали усталости. А он умаялся, потея под бронником, вскоре вообще закинув автомат за спину, и даже расслабился на предмет опасности. И словил новый адреналин, не заметив, как сержант уже, видимо, секунды назад вскинул предупреждающе кулак, и все замерли, кроме него.
Морпехи отрабатывали свою программу, кинув за дверь светошумовую гранату, с пальбой, криками и прочим. А он, неожиданно получив слегка по сетчатке и перепонкам, плюхнулся… но вскочил быстро. Отмаргиваясь, подметил, что эти чужаки попались какие-то не такие, не похожие
Парни легко уложили несколько человек на пол, буцкая ногами и автоматами, ворочая деморализованных словно телков, заводя руки за спину, сноровисто хомутая пластиковыми стяжками.
– Ну чего, чего? Смотри за коридором! – грызанул ему сержант, занятый своим.
Огляделся – коридор пустой, тусклый от всего-то пары плафонов: один непрактично утоплен за навесными ящиками рубильников, второй светил в конце у провала трапа на следующий ярус вниз.
«Спокойно вроде! Какого только хрена люк настежь?» Но «калаш» потянул. Путаясь с ремнём, отвлёкся, краем глаза отмечая, как блымнуло освещение. И вдруг понял, что кто-то метнулся мимо лампы, на секунду закрыв свет. Снова вскинул голову и встретился с перепуганными бельмами негра. Чёрная фигура замерла на миг и тут же рванула к трапу.
«Чёрт! А там подбашенные отделения и погреба боезапаса!» Бросился вслед, уже на ходу справляясь с зацепившимся ременным карабином. Ствол вперёд, а чужак уже сиганул вниз. Два прыжка к люку, но увидел только сверкнувший бритый затылок – негритос вполне себе по-моряцки съехал на одних руках по полированным поручням и тут же рванул дальше. «Ну, точно “заяц”, чёрный, мля!»
Сам, чертыхаясь – автомат мешал, всё же снова его за спину и также аврально скользнул вниз. Рисковал, но какой-то автоматической цепкостью подмечая, что противник в руках ничего явно стреляющего не держал, самоуверился: «Справлюсь». Не исключая, конечно, возможности нарваться на пистолет или нож.
А внизу была картина «Приплыли!», точнее для америкоса – «приплыл». Он остервенело дёргал ручку кремальеры, которая имела лишь короткий ход, но дальше не поддавалась. По идее, она не должна была иметь люфт, но видимо, кто-то зафиксировал или подпёр чем-то задраенную дверь изнутри.
Казалось, что лицо негра даже побледнело, когда тот медленно обернулся, выкатив свои глаза на дуло автомата. Что-то забормотал, шевеля шлёпками губ, даже не просящее, а скорей безнадежное: «Ам сэйлр, нот дельта» [72] . Но тут в динамике внутрикорабельной связи зашуршало, потом басовито с лёгкой хрипотцой помехи офигевающе зазвучало:
72
Видимо, I’m a sailor (англ.) – Я моряк, не «Дельта».
– Граждане бандиты! С вами говорит командир корабля «Пётр Великий» капитан первого ранга Николай Терентьев!..
…и далее на английском…
И судя по тому, как погодя расслабился афроамерикос, практически плюхнувшись на задницу с выставленными вперёд руками, предлагали сдаваться, с гарантиями жизни, естественно.
– Они отвернули!
Терентьев кивнул, черкая в блокноте
– Кто отвернул?
Штурман видел, что командир путается в своих бумажках, едва ли расслышав последний доклад радиометристов.
– Судя по параметрам (скорость, высота, отражённый сигнал), это скорей всего вертолёты. Точнее, группа вертолётов. Жирная блямба, а значит, идут кучно.
– Что ещё?
– Докладываю по важности! Экспресс-допрос первых пленных (а среди них есть просто моряки, и те особо не упрямились в ответах) говорит о том, что янки оперируют с аргентинской базы при поддержке своего вертолётоносца. Это согласуется с данными по допросу наших прикомандированных аргентинцев.
– Кстати, что они говорят?
– Особист не выудил у них ничего значимого.
– Особист? Оклемался наконец? – недовольно буркнул Терентьев. – И что аргентинцы?
– Они упоминали разговоры-слухи по своему штабу. Всё о том же вертолётоносце в перуанских водах, но с конкретикой – «Тарава».
– Тэ-экс! – Терентьев склонился над оперативной картой, вышагивая по ней циркуль-измерителем.
Глядя на его манипуляции, штурман высказал свою версию:
– Думаю, что не получив подтверждения о захвате или повреждении крейсера, группа поддержки, а это вероятней всего морские пехотинцы с «Таравы», получила приказ возвращаться.
Терентьев задумчиво кивнул, соглашаясь:
– Вопрос – использовали они аргентинский Рио-Гранде как аэродром подскока или действуют непосредственно с корабля? Какова дальность их десантных транспортников?
– По-моему, шестьсот, семьсот максимум, не больше.
– Верно. А им, если что, ещё надо вернуться… Значит, «Тарава» вполне может крутиться на трёхстах, трёхстах пятидесяти километров в удалении от нас. С эскортом и наверняка ПЛ, а то и с двумя!
«А подлодка американцев должна подобраться ближе. Согласно непреложной тактической логике. Авантюра с захватом не выгорела. Вопрос – решатся ли они на удар?»
– Радиометристы ловят кодированные переговоры с западных пеленгов. Интенсивность возросла, – согласился штурман.
– Значит?
– Да развернуться и уходить на ост…
Терентьев слегка поколебался – слишком просто, но дал согласие:
– Командуй! – Сам вернулся к своему блокноту.
«Так или иначе, надо поторопиться с чисткой на корабле от чужаков, а по общекорабельной обязательно упомянуть, что бравые пиндосские морпехи с “Таравы” им уже не помогут. Помощи ждать неоткуда».
Терентьев, наскоро поправив текст, взял гарнитуру внутрикорабельной связи.
Почему-то не оставляло желание начать с перла из «Места встречи…». И вдруг он понял, что так и надо! Что если где-нибудь в машинном сидят забаррикадировавшиеся парни, не знающие, что происходит на корабле, и куда добрался противник, а по «громкой» станет звучать английская речь… могут подумать всякое, вплоть до захваченного ГКП…
Поэтому и начал, невольно подражая голосу актёра-певца, внутренне удовлетворяясь на вытянувшуюся от услышанного рожу штурмана: