Проект особого значения. Версия 20.24
Шрифт:
– Я знаю человека, который мог бы это устроить, – удивил их Бекетов. – Действующий сотрудник Новоладожской обсерватории. Но придется говорить с ним об этом на месте. Боюсь, по телефону я его убедить не смогу.
– Вы собираетесь идти туда лично? – уточнил Петровский.
– Не вижу иных вариантов. Марина остается здесь, на ней создание программ. Ты у нее на подхвате.
– Нет, я пойду с вами! – решительно заявил Николай.
– Забудь. Ты в розыске, – отрезал Бекетов.
– А как вы там собираетесь работать с программой
– Черт, твоя правда, – нахмурился Бекетов. – Но как же тебя провести к обсерватории?
Сборы были недолгими. Николай переоделся в свою высохшую одежду, сложил в рюкзак припасы и ноутбук. Хозяин дома накинул штормовку и достал из шкафчика охотничье ружье. Оружие было хоть и старым, но ухоженным. Ни единого куска углепластика, только дерево и металл.
– У вас есть ружье? – с интересом спросил Николай.
– Винтовка, – Бекетов положил оружие в длинную сумку и туда же кинул патронташ.
– Думаете, по пути на нас снова нападут? – тихо уточнил Петровский.
– Возможно. Но в человека я выстрелить не смогу, если ты об этом.
– Тогда зачем оружие?
Бекетов удивленно посмотрел на Николая.
– Ты вообще представляешь дорогу к нашей цели? До обсерватории около пятидесяти километров. И мы не можем отправиться туда на аэротакси или автомобиле. Камеры на постах безошибочно идентифицируют всех водителей и пассажиров. Значит, большую часть пути нам идти через Ладожский заповедник. Естественную среду обитания животных. В том числе хищников. Если ты думаешь, что это шутки, давай отменим все прямо сейчас.
– Вы правы, Михаил Андреевич, не сообразил.
– То-то. И вот еще что, надень это и держи включенным, – ученый положил в ладонь Николая миниатюрный наушник гарнитуры. – Марине я уже такой дал. Не хватало в ответственный момент остаться без связи.
Небо клубилось грузными косматыми облаками. Словно тяжелая конница, они сталкивались, наплывая друг на друга, и принимали новые, все более угрюмые формы. Над самыми крышами домов прогудело аэротакси. Бекетов проводил его взглядом и выкатил из гаража мотоцикл. Как и ружье владельца, мотоцикл казался реликтом ушедшей эпохи. Темно-зеленый, стальной, с забавной люлькой-коляской. В нее Бекетов пристроил сумку с ружьем, а Николаю протянул шлем с глухим забралом.
– Надень-ка. Городские камеры лицо не опознают. Но на полпути придется оставить мотоцикл. Дальше по трассе будет много постов. Если хоть на одном остановят, то все.
Несмотря на тучи, дождя не было, автомобильный поток оказался свободным. Барражировавшие над дорогой полицейские дроны транспортом Бекетова не заинтересовались, и вскоре спутники выехали на пригородное шоссе. Минут через десять мотоцикл свернул на второстепенную дорогу. Когда асфальт сменился грунтовкой, Бекетов остановился.
–
– А с ружьем разве можно? – Коля положил шлем в коляску и размял ноги.
– Нет, конечно. Но мотоцикл быстрее засекут. Все, пошли. – Мужчина повесил ружье на плечо и вошел под густые кроны деревьев.
Через час в гарнитуре раздался голос Марины:
– Я загрузила все доступные данные в систему. Нейросеть уже обучается на них. Как у вас дела?
– Отлично! – ответил Коля. – Мы в пути.
– Дай знать, как перейдешь к следующей фазе, – добавил Бекетов.
– Принято. Отбой. – Маринка отключилась.
Сосны сменились мрачным ельником, трава стала выше и гуще. Обувь то и дело цеплялась за торчавшие из земли грязные корни. Через два часа у Николая заболели ноги.
– Петровский? – спросил идущий впереди Бекетов.
– Что?
– Где я мог раньше слышать твою фамилию?
– Вероятно, вы могли знать моего отца.
– И кто он?
– Петровский Егор Антонович. Почетный доктор наук Ленинградского государственного университета. Преподавал на кафедре прикладной кибернетики.
– А, припоминаю. Неплохой ученый был. Давно я с ним не пересекался.
– Он теперь больше административной работой занят.
– Вон оно что. А как получилось, что сын доктора наук Петровского прозябает инженером на рядовой должности? Пусть и в «ЭкоПлане»? Неужели отец не смог пристроить тебя получше?
– Он мог, вы правы. Только я не захотел.
– Отчего так?
– Не желал быть всего лишь «сыном того самого Петровского». Считаю, что если у человека есть голова, он добьется всего сам. Долгим и упорным трудом.
– Ты в это веришь?
– Конечно. А что?
– Да так, вспомнилось. «Была в колхозе лошадь. Больше всех вкалывала, а председателем так и не стала».
– Вы это к чему? И позабыл, напомните, пожалуйста, что такое «колхоз»?
– Не важно. Под ноги смотри, – хмуро бросил Бекетов.
Через час у Николая заболела и спина. Бекетов же пер вперед, будто ему не шел седьмой десяток, а было от силы лет сорок. Петровский, одурев от монотонной ходьбы, начал впадать в забытье. Тело налилось тяжестью, голову тянуло вниз. И только ноги продолжали вышагивать: левой – правой, левой – правой.
Когда ученый внезапно остановился, Коля едва не врезался ему в спину.
– Ты ничего не слышал? – тихо спросил Бекетов.
– Нет, а что? – помотал головой Петровский, стряхивая остатки сна.
– По-моему, за нами уже давно кто-то идет.
– Уверены? – Коля обернулся, напряженно вглядываясь в лес.
– Шорохи какие-то странные.
Николай вслушался. Под порывом ветра шелестела листва, высоко над головой скрипнуло дерево. «Что из этого странное?» – подумалось Коле.