Проект «Пианист»
Шрифт:
Хани неуверенно улыбнулась. Срочная информация? Она глянула на расположившихся рядом с оператором Ташу и Нелл. Те пожали плечами, тоже не понимая, в чем дело. Трой посмотрел на свой айпад, потом снова в камеру:
– Ситуация привлекла огромное внимание пользователей Твиттера. Хэштег #встаньснами сегодня весь день держится в топе, а десять минут назад к движению подключились знаменитости. Похоже, уже три звезды готовы купить дом для резидентов, Ханисакл, – сообщил он и сунул ей микрофон, ожидая ответа.
–
У нее на глаза снова навернулись слезы. Уже готовый к такому повороту событий, Трой подал ей платок и улыбнулся:
– Первым вызвался Мик Джаггер, потом Джейми Оливер выставил свою кандидатуру.
– Первоклассную кандидатуру, – изумленно прошептала Хани и заработала предупреждающий взгляд от оператора.
Тут Таша наклонилась к Нелл и тихонько сказала:
– Твою мать, я умру со смеху, если третьим окажется Майкл Бубле.
Оператор так резко оглянулся, что просто удивительно, как шею себе не сломал. Таша только что выругалась в прямом эфире перед тысячами зрителей и всей страной.
Трой закашлялся, прикрывая промашку, а потом быстро вернул слово ведущей в студии. Подруги подхватили трясущуюся Хани под руки.
– О боже, – прошептала Хани.
Таша достала телефон и зашла в Твиттер.
– Ты только взгляни на топ хэштегов. На первом месте #встаньснами, а дальше #молодчинамик и #джеймиспасет.
Хани уставилась на экран, едва веря своим глазам. Получилось. Все-таки получилось. Она так улыбалась, что щеки заболели… а потом улыбка сползла с ее лица, как масло с горячего хлеба. Хани медленно подняла взгляд на подругу.
– Почему #бенедиктхаллам тоже в топе, Таша?
И побежала. Хани бежала сквозь толпу, отчаянно стараясь добраться до кухни, на каждом шагу натыкаясь на тех, кто хотел поздравить ее, пожать ей руку или обнять. Многие восприняли появление свечей как сигнал откупорить вино, так что протест плавно переходил в вечеринку. Все радовались и смеялись, но Хани не могла разделить всеобщее веселье. Наконец она ворвалась в дом и обрадовалась, что дверь почти полностью заглушила гомон. Надо быстро что-то придумать, надо найти Хала. Хани понятия не имела, что ему сказать. Предупредить, что его опознали? Рассказать, что дом спасен? Признаться, что любит его больше жизни? Ей нужно было сказать все это. С бешено бьющимся сердцем Хани распахнула дверь кухни, молясь, чтобы застать Хала одного.
Там сидел Билли. Ни Хала,
– Где он, Билли?
– Присядь, Хани, – мягко предложил тот, похлопав по соседнему стулу.
Хани застыла как вкопанная, прижав руку к сердцу.
– Где он?
Билли вздохнул. В его глазах не было обычных смешинок.
– Он ушел, милая.
– Ушел? Как это – ушел? Он должен ехать домой. Со мной вместе.
– Не в этот раз, – ответил Билли как можно тактичнее. – Где-то час назад попросил вызвать ему такси.
– Такси? Ты вызвал ему такси? – От паники ее голос зазвенел. – Бога ради, Билли, это невозможно! Он не может… он не…
Хани осеклась, пытаясь отдышаться.
– Может, – тихо ответил Билли. – Он не ребенок, Хани, а мужчина. Позволь ему вести себя по-мужски.
Она без сил привалилась к дверному косяку.
– Он сказал, куда поедет?
Билли опустил глаза и печально покачал головой.
– Ему о многом надо подумать.
Хани вытерла щеки.
– Знаю. Как он выглядел?
Билли помедлил.
– Как человек, которому надо уйти.
– От чего? – с болью переспросила Хани. – От меня?
В этот момент она напомнила Билли эвакуированного ребенка, одинокую девочку, внезапно оказавшуюся без близкого человека. У старика сердце заболело, что ее день окончился вот так.
Глубоко за полночь, когда последние протестующие ушли, Хани села на холодную траву и обхватила колени. Люди забрали с собой весь мусор, только пара кусков мишуры блестела в лунном свете. Проведя рукой по траве, Хани нашла забытую гирлянду из маргариток. Цветы увяли и пожелтели без солнечных лучей. Она осторожно спрятала цепочку в карман. Потом подошла Таша, помогла встать и повела Хани прочь:
– Соберись, супердевушка. Отвезу тебя домой.