Проект "Плеяда"
Шрифт:
Алиса шагнула вперед, вскинув руки и тут же все стихло.
— Слышите! — крикнула она, — слышите Зов?!
Оглушительный удар гонга сопроводил ее слова и вслед за ним средь новусов раздался приглушенный, но все нарастающий гул.
«Мечит-Мечит-Мечит».
— Слышите ли вы голос Его!? — исступленно заламывая руки выкрикивала Алиса, — прекрасен он! И далек! Далек он, но и прекрасен! Слышите ли вы зов Его!!??
— Мечит-Мечит-Мечит!
— Милостив к нам будь! Жесток к нам не будь!
— Мечит-Мечит-Мечит!
— Прекрасен он и далек! Слушайте голос Его! Мееееееечиииииит!!!
Последний выкрик потерялся в вое тысяч глоток и грохоте бубнов, перекрытых ударом гонга. Словно об наковальню ударяли о гонг молоты черных чудовищ и в бешеном танце кружились танцовщицы, играя серпами. Вот безволосая обезьяна разомкнула оковы на ближайшей пленнице и швырнула ее на камень.
Остальные пленницы запричитали, осознавая, что их ждет, несколько рванулись назад, но их грубо, ломая кости, повалили на камень. Женские крики смешивались с грохотом шаманских бубнов, создавая чудовищную, противоестественную мелодию. И под нее извивались черные танцовщицы и острые серпы вспарывали грудные клетки пленников и молот ударял в гонг. И на все это словно упивающаяся кровью гарпия надменно взирала Алиса Барвазон, а над ней все ярче разгорался кровавым сиянием идол огромной обезьяны.
Впрочем, со временем багровое свечение охватившее пещеру менялось — сначала чуть заметно, почти неуловимо простым глазом, потом все более явственно. Сквозь красный свет, разлитый по всему залу, пробивался иной — холодные, голубые лучи, лившиеся сверху. Наташа проследила взглядом за их направлением и увидела уже знакомую, пугающую и грандиозную картину. Свод пещеры наливался кромешной чернотой и в ней, одна за другой, загорались светящиеся точки — созвездия, планеты, кометы. Больше и ярче остальных сияли, уже ненавистные Наташе, Плеяды — семь звезд, изливавших бледный свет на внезапно притихщее сборище. Этот свет словно поглощал, впитывал красное свечение, подменяя его собой и постепенно огромный идол также засветился изнутри серебристым светом. Замолк шум бубнов, черные шаманы отступили в тень, одна за другой преклоняли колени звероликие танцовщицы, кладя на пол окровавленные серпы. Рядом с ними медленно опускались черные молотобойцы.
Сама Алиса тоже медленно отошла от алтаря, уступая место выходящему из тени черному шаману. Сагаева можно было только угадать — лицо закрывала черная шапка, на которую наброшена все та же обезьянья личина, всевозможные обереги и фигурки идолов обвешивали его с ног до головы — Наташе даже показалось, что она слышит как они брякают в наступившей тишине. Он простер руки над обнаженной Илтой и начал нараспев произносить какие-то слова. Наташа не понимала ни слова, но и Илте лежащей у алтаря они были совсем незнакомы — это был не русский, не монгольский, не китайский — вообще ни один из известных ей языков. Тембр голоса Сагааева изменился, став низким, утробным и совершенно нелюдским. Это был голос бездны — неизмеримой, вселенской пропасти, лишь ничтожную часть которой составляли звезды и планеты, теряющиеся на фоне непроглядной космической тьмы. И оттуда поднималось то нечто, грязное и мерзкое существо, обманчиво укрытое под именем персонажа из баек монгольских скотоводов. Странно изменилось все вокруг — стены и пол коридора словно отступили, заставляя всех присуствующих чувстовать себя повисшими в черной бездне. Наташа почуствовала как у нее резко тяжелеет низ живота, как в нем почти ощутимо, дергается и бьется поселившаяся в ней чуждая жизнь, чувствующая приближение Праотца. Голова Наташи пошла кругом, она невольно оперлась о стенку туннеля, но отпрянула как от раскаленной плиты.
Стены двигались!
Наташа с ужасом смотрела, как дергаются в камне заточенные чудовища, не желая и все таки стремясь вырваться наружу. Вспомнив о том, что ей говорили в пещере, она кинулась ничком на землю, закрыв глаза. Многоголосый вой, рев, лай, карканье ударили ей в уши, ругательства на дюжине различных языков сменились детским плачем и истерическим хохотом. Могучий, горячий ветер сотряс стены пещеры, коснулся спины девушки и все стихло. Выждав пару минут, Наташа открыла глаза.
Из всех ходов и пещер протянулись черные вихри, воронки которых тянулись к огромному идолу. Стоны, рык, проклятия, хохот наполнили пещеру, отдельные черные тени выскальзывали из крутящихся вихрей, втягиваясь в извание Мечита. Стоящий под ним Сагаев исступленно выкрикивал что-то на незнакомом никому языке, черные шаманы вновь загремели бубнами, вновь послышались выкрики «Мечит!». Теперь он и впрямь спускался к своим детям — огромное изваяние окуталось
Наташа застонала — даже находясь в заточении, она не чувствовала себя столь бессильной. Тогда она была пленницей, но противостояли ей люди и уродливые твари, еще глупее человека. Сейчас Наташа была свободна, но противостояла невиданной, исполинской мощи перед которой чувствовала себя муравьем на пути горной лавины. Она бросила взгляд на карабин — может у нее и получится выстрелить, но будет ли от этого толк? Она вспомнила слова шухдера об «оке Мечита»- в самом деле, во лбу чудовища открылся сияющий белым светом «третий глаз», куда уходил черный туман. Но сколь жалкой и ничтожной сейчас выглядела Наташа с ее оружием против этой поистине космической силы, готовящейся воплотиться в теле черного шамана.
Сагаев вскинул голову и издал протяжный вопль — крик огромной обезьяны из душных джунглей Африки. В его руках блеснул острый нож, занесенный над телом Илты. Уже не соображая, что делает Наташа вскинула карабин и выстрелила прямо в полыхающий белым пламенем глаз.
Илта не испытывала страха, гнева или ненависти при виде беснующейся Алисы, выкрикивающей свой безумный речитатив. Словно сработал некий предохранитель, отсекший куноити от ужаса и безнадежности ее положения, от чего она смотрела на все происходящее с отстраненным любопытством. Ей было интересно — и причудливое одеяние Алисы, — что-то среднее между комиссарской кожанкой и комбинезоном — и белила на ее лице, сквозь которые проглядывали бешеные глаза и гибкие танцовщицы с уродливыми ликами и рокот бубнов со всех сторон. Илта понимала, что эта церемония — предвестник ее скорой смерти, но сейчас она ее не пугала. Куноити сделала все что могла и готовилась предстать перед Эрлэн-ханом.
Но вот Алиса отошла в сторону и вперед шагнул шаман. С неба полились лучи бело-голубого света, леденящего душу и тело, чуть ли не вмораживающего Илту в алтарь. Вокруг нее кружились черные тени, слышался хохот, вой, плач, ее тела касались бесплотные пальцы, в ушах слышался навязчивый шепот. Илта чувствовала бездну боли, страданий и бессильной злобы исходящей от множества сознаний, пленененных могучей безжалостной силой и действующей по ее воле. Куноити глянула в глаза Сагаева и вот теперь ужаснулась — по-настоящему, почти до обморока испугалась того, что глядело на нее из глаз шамана. Это было что угодно, но не человеческий взгляд. Багрово-алый свет, лившийся из «обычных» глаз идола все больше затемнялся ослепительно-белым пламенем полыхающем в третьем оке Мечита. И точно такое же пламя разгоралось и в глазах шамана. Илта увидела блеснувший в его руке нож и, неожиданно для себя, слабовольно зажмурилась, ожидая прикосновения острого лезвия к груди
Но этого не произошло — раздался громкий звон, казалось потрясший пещеру до основания и тут же — оглушительный рев, преисполненный поистину космического разочарования. Со всех сторон грянул торжествующий злорадный хохот из сотен бесплотных глоток. Леденящий, парализующий душу и тело холод отступил, словно опали неведомые оковы, и Илта раскрыла глаза.
Красные глаза Мечита все еще горели алым огнем гнева, но жуткий третий глаз уже не полыхал белым пламенем — вместо этого из него непрерывным черным потоком неслась огромная стая, крылатых существ, похожих одновременно на ворон, летучих мышей, драконов и стрекоз. Карканье, шипение и оглушительный стрекот разнеслись по залу, где метались из стороны в сторону испуганные новусы. Но Илта этого не видела — ее внимание было приковано к черному шаману перед ней. С ним тоже было что-то не так: под черным одеянием происходили какие-то метамофозы, странно изменившиеся руки били по воздуху, — отгоняя круживших вокруг шамана крылатых тварей словно назойливых комаров. Вот страшные лапы вцепились в черный халат, разорвав его как гнилую тряпку. Илта едва сдержала изумленный крик, увидев жуткое существо, в которое превратился шаман. Впрочем, оно не было незнакомым — исполинская обезьяна, в два человеческих роста, с обдранной наголо кожей, истекающая кровью из всех жил. Мечит не до конца воплотился в своем слуге, но и того Присутствия, что было в нем, оказалось достаточным, чтобы преобразить Сагаева в подобие Красной Обезьяны. Когтистые лапы рвали на части подлетавших духов — Илта уже узнала давних знакомцев по юрте Бэлигте — однако те, все большими стаями облепливали чудовище.