Проект Плутония
Шрифт:
Йоган Карлсон сидел рядом и любовался её весёлым смехом и её торчащими коленками.
Чем больше он проводил с ней времени, тем больше о ней думал. Настал такой момент, когда он видел её днём и ночью, и даже во сне. Он закрывал глаза и видел её лицо, закрывал уши и слышал её голосок. Она была для него везде она была для него всем.
И он был всем для неё. Когда они ложились спать она его обнимала и крепко-крепко к нему прижималась:
– Дядя Карлсон, - мурлыча зевала Юля. – Расскажи
– Жили-были… - но прежде чем он начинал свой рассказ, она уже сладко храпела, улыбаясь сама себе во сне.
Глава 4
Через несколько дней они сняли бинты, а еще через неделю появился Хаммер Хан.
– Дядя Хан, - радостно бросилась ему на шею малышка и стала его целовать.
Карлсон почувствовал острый приступ ревности.
«Когда они успели так сдружиться? Когда она его так сильно полюбила? Почему он, а не я?». Йоган внимательно смотрел на то как, она проявляет свои чувства к профессору и боролся с ревностью изо всех сил.
Профессор Хан же ничего не замечал.
– Ну что тут у нас? Чем вы тут без меня занимались? – С улыбкой проговорил профессор Хаммер, заходя в комната и затаскивая за собой не желающую отлипать Юльку.
– Играли в паровозик, - взахлёб рассказывала она. – Карлсон не хочет больше играть в лошадку, - пожаловалась девушка и надула свои и без того пухлые губки.
– Дядя Карлсон, ну ты чего? – Попытался отругать его профессор Хан.
– Слышь ты, - наигранно грубо ответил ему Карлсон. – Сам играй в свою лошадку, понял. А у меня уже спина не выдерживает.
– Дядя Хан, ну скажи ему, - сюсюкалась с ним Юлька.
Хаммер Хан посмотрел на Йогана Карлсона, тот был замученным и бледным. Но всё же он решился отругать коллегу:
– Я тебе говорю, - сказал он. – Ты это прекращай.
– Скажи ему, что он самая лучшая в мире лошадка, - цвела от улыбки Юля.
– Ты самая лучшая в мире ха-ха, лошадка, – с трудом удержался от смеха Хаммер Хан.
Но Йогану было не до смеха, когда он видел, как весело и непринуждённо смеются Юля и Хан. Он чувствовал ревность.
«Почему он, а не я, - думал он. – Ведь я же с ней провожу столько времени. Но на шею она бросается другому. Видать я стал привычкой для неё. Я слишком для неё удобный».
Пока он копался в своих мыслях профессором усадил малышку за стол и стал проверять её зрение.
Юля закрыла один глаз пластмасской, а вторым всматривалась в сенсорный экран, на котором были различные символы. Пока они были большие, она всё говорила точно. Но только стали меньше, малышка стала присматриваться, напрягаться, и перестала угадывать символы.
– Неправильно, - сообщил профессор Хан.
– Б, то есть В, -
– Не-а.
– А можно ещё одну попытку? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - сложила она губки уточкой и была такой миленькой, что Карлсон бы разрешил ей всё на свете. Но Хаммер Хан ответил.
– Это не экзамен, мне надо зрение твоё проверить.
– Ш, Р, - пыталась угадать она. Но он всё понял, и что-то чирканул в своём планшете.
Потом уселся перед ней, положил ей на скулы большие пальцы, и стал массировать точки за ушами. А Карлсон смотрел это и ревновал.
– Открой ротик, скажи: а-а-а, - малышка высунула язык и открыла свой рот посильнее. Это был самый нежный ротик, который Карлсон видел в своей жизни
– А-а-а-а, - мычала она, а он не мог налюбоваться ею.
«Какие губки какой язычок, какая же она нежная и мягкая. Какая же она масечка, какая цыпочка».
«И не моя», от этих мыслей ему хотелось плакать. Он представлял себе, что однажды не сможет её больше видеть. Что будет думать о ней, но её не будет рядом. Что будет хотеть услышать её голосок, но никогда не услышит.
И сердце сжалось от этой странной боли.
«Юлечка», подумал он, любуясь тем как она высунула свой идеальный язычок.
В эту секунду она посмотрела на него, и сердце как будто радостно запело. Он улыбнулся ей, и она старалась улыбаться с открытым ртом.
Но их прервал профессор:
– Ну что ж, замечательно, - проговорил он и стал копаться в своём в чемоданчике. Малышка с интересом на это всё смотрела до тех самых пор, когда он достал оттуда огромный шприц с большой иголкой.
Такого перепуга до этого он никогда не видел в её больших и кукольных глазах.
«Оказывается она может быть ещё симпатичнее. Хотя куда ещё».
Она смотрела на него с надеждой, а после снова на укол.
Профессор Хан слил лишнюю жидкость из шприца и приготовился колоть.
– Дай свою ручку, поработай кулачком, - методично проговорил профессор.
Всё это время она смотрела на Карлсона, глазами полными молитва. «Спаси меня», читалась в них.
И он решился:
– Что вы делаете профессор? – Спросил Карлсон.
– Это антигормональное, - проговорил он, - мне кажется она слишком быстро развивается.
– Но разве это плохо?
– Как посмотреть, - ответил Хаммер. – С одной стороны это хорошо. А с другой: чип, который мы вживили, может не успеть сформировать необходимую сеть синапсов.
– И что тогда?
– Всё насмарку. Так что лучше не отвлекайте меня, чтобы я её больней не уколол.
При словах о боли её глаза стали такими печальными что у Йогана Карлсона ещё сильнее сжалось сердце.