Проект: Полиморф. Созданный монстр. Том 2
Шрифт:
Как вдруг эти из-за этих сраных полиморфов Лаккомо вновь зачастил на Торию, вновь заставил брата с ним активно сотрудничать и вновь у них появилось общее дело. Эйнаор не мог отделаться от мысли, что старший брат как тот корабль, разом занял своим необъятным бортом все доки в голове. Его вновь стало очень много в размеренной жизни торийского короля. И установившийся шаткий баланс в сознании Лоатт-Лэ вновь начал давать слабину.
Не удивительно, что у короля ухудшился сон и почти пропал аппетит. Даже Мино начал жаловался, что церемониальный наряд приходится утягивать на несколько размеров, чтобы он сидел на теле правителя
Даже прошлые мимолетные теплые беседы таяли в памяти по сравнению с той ночью и скоротечным отбытием на корабль. С тех пор Эйнаор стал еще более нетерпим к окружающим. С еще большей паранойей относиться к обитателям Дворца. И еще более жесток с кланами.
Даже сегодня он отказал на прошение главе рода Тойо – одному из крупнейших и влиятельных кланов на Тории. Глава рода изволил явиться к нему лично при всем параде, чем проявил наивысшую степень уважения. Более того, он прибыл с подношениями и дарами ему и всем членам королевской семьи. А все для того, чтобы сообщить, как плодовиты их женщины рода, но как мало в последние десятки лет они рожали под лучи Светила мальчиков. Из всего выходило, что клан Тойо приносил глубочайшие соболезнования и извинения, но он не мог удовлетворить потребности столицы и флота в рабочих руках.
Эйнаор соблюдал весь церемониал до последнего жеста и буквы, приветствуя важного гостя, одну из опор Престола, как подобает Лоатт-Лэ. Но на дарах, среди которых не было подношения его брату терпение Эйнаора начало давать сбой. А после заявленного про мальчиков - треснуло окончательно. Пропуская велеречивый поток патоки в словах главы клана, Лоатт-Лэ, не дрогнув лицом, негодовал за почти два часа потраченного времени, которое можно было свести к короткому посланию: «Простите, но не можем».
Даже не дослушивая до конца весь протокольный монолог, от которого вязли все мысли, Эйнаор перебил главу клана жестом руки.
– Тогда готовьте для флота девочек, - отчеканил Лоатт-Лэ, крепко сжимая закругленные подлокотники трона.
На сказанное ахнула вся приезжая свита.
– Позвольте, Ваше Величество, - попытался улыбнуться в украшенные бусинами усы старый глава клана. – Незачем портить девушек. Они бы стали прекрасными женами и матерями для других сынов войны. Не по традициям им самим вставать за штурвал.
– Не по традициям? – вспыхнув гневом и даже покраснев в щеках, ледяным тоном спросил Эйнаор и встал с трона.
Вся свита, как подобает, тут же склонилась в пояс, как напружиненная. Кроме главы клана Тойо.
– Значит, по традициям Тории суждено гибнуть и задыхаться в противостоянии с собственными колониями? По традициям – терять силы под гнетом чужаков? – голос Лоатт-Лэ звенел по залу, отдаваясь колкими иголочками в головах слушателей.
– Или вы предпочтете отдать своих дочерей в жены ссыльным иномирцам, когда они ступят на нашу землю? Или интервентам с других планет Федерации? Лишь потому, что они вовремя не защитили наш мир наравне с сыновьями?
Глава рода стоял, не дрогнув и не сводя взора со спускающегося по ступеням короля. Эйнаор остановился, не делая лишь последнего шага. Но Тойо был выше Лоатт-Лэ, и их рост сровнялся.
– Забота о колониях и приведение их к покорности это роль Аллиет-Лэ, -
– Моим словом и волей должно заботиться о благополучии нашего народа как требованиями, так и лишениями, - звонко отчеканил Эйнаор.
– И я велю Вам, Сэн Тойо, привести на службу пять тысяч душ до конца Сезона Дождей. Как мальчиков, так и девочек. Стены Академии для них будут равно открыты. В противном случае как Лоатт-Лэ я буду вынужден поднять вопрос о вашей неблагонадежности Престолу.
Придворные и прибывшая свита главы рода вновь тихо ахнули на весь зал. На что Эйнаор сощурился и тихо, почти змеей прошипел старому торийцу на ухо.
– Или вы забыли, что именно дева нашего рода уже однажды спасла ваши неблагодарные души?
У главы рода дернулся глаз при упоминании древней единственной королевы Сан-Вэйв, но на это он мог только смолчать. Сощуриться, улыбнуться, пряча за усами оскал и поклониться. Правящий род не допускал даже малейшей укоризны в адрес великой Леди дома. В то время как на Тории мнения на ее счет всегда оставались противоречивы. И чаще всего именно главы древних домов яростнее остальных боролись за чистоту мужской ветви правления, укоряя королеву за каждый ее поступок. За каждую жертву, погибшую во времена Беззвездной Ночи. За каждого, кто в песне отдал свою жизнь ради ее Черного ритуала на Зеркале.
После таких слов главе рода Тойо оставалось только торжественно расшаркаться и уйти. Что он и сделал, забирая тем же часом всю свою свиту обратно на воздушный корабль. Эйнаор ненавидел такие приемы, за то, что они вынуждали его облачаться в тяжелый лазурный шелк с золотой вышивкой. Казалось, это одеяние оттягивало его плечи и придавливало к земле, сковывая, как настоящая броня. Хотя, он лучше многих понимал, как много функциональных элементов защиты скрывалось в этих бесформенных старомодных балахонах. Когда-то все эти символы и знаки на брошах и поясах оберегали носителя от проклятий, сглазов и даже ментальных воздействий. Лоатт-Лэ в этом обмундирвании был практически неуязвим для всего не физического воздействия.
Когда-то…
Короли всегда были под угрозой. А кланы всегда оставались главными претендентами на Престол. И пока простой народ Тории не мог помыслить себе иной правящей династии, кроме бессменных Сан-Вэйвов, главы древних родов боролись друг с другом за право как-либо приблизиться к Престолу. Смешать кровь, осесть во Дворце, занять посты советников и придворных.
Эйнаор чувствовал себя в особой опасности уже несколько лет. С тех пор, как женился на кузине, отказав всем другим кланам в смешении крови. За это его еще больше возненавидели в регионах, но молчали в лицо. На деле просто ждали, когда он освободит место. Потому что таких правителей и реформаторов, как он, не любят. Хуже, если бы на его месте сидел Лаккомо. За первые радикальные изменения, затронувшие традиции, он бы рисковал слечь с отравлением желудка или разбиться на флаере. Как бы не была совершенна защита правителя, всегда найдется либо какой-то чудесно меткий снайпер, либо чудесно сокрытый яд. А имея простор для ошибки и человеческого фактора шансы на покушение всегда возрастают.