Проект Повелитель
Шрифт:
– Извини, Косой, не подумав сказал, – ответил пришедший в себя Миша.
Косой промолчал, он уже скользил тенью по лестнице. Я устремился следом. Ночной охотник приотстал.
С крыши кромка горизонта серела, и можно было догадаться, что Земля круглая. Подножие дома утопало во тьме, и от этого казалось, что дом еще выше, а внизу не земля, а непроглядная бездна. Холодный ветер пронизывал насквозь. Я поежился. Крыша соседнего дома была хоть и ниже, но черт знает где. Это в эротических мечтах до нее было
– Знаешь, Толстый, ты, конечно, прыгун непревзойденный, но до Мухи тебе, как до… – Косой не договорил, видимо побоявшись обидеть. – Тяжелый ты, не допрыгнешь. Да и Муха бы не допрыгнул…
– Допрыгнул, и я допрыгну. Знаешь, почему Джокер тут поселился?
– Слыхал эту байку, – кивнул Косой. – Якобы в детстве, когда он упал с крыши, Муха прыгнул следом, подхватил его в воздухе и приземлился с ним на руках невредимым.
– Не с крыши а с балкона седьмого этажа. Я сам это видел.
– Да ну?! – выпалили хором мои спутники.
– А чего тогда не рассказывал никому?
– Давно это было, – замялся я, – да и не уверен, что это был Джокер.
– Ладно, время идет. Давай веревку. Ты только не злись, Косой, но автомат я не возьму, и так тяжелый. Стволов за поясом мне хватит. Ну-ка, отойдите, сейчас с разгона попробую.
И я попробовал! Хуже нет, чем стоять на краю и сомневаться, ждать, когда ветром выдует из тебя последнюю решимость, а страх отнимет у тебя силы. И ты мешком грохнешься о стылую землю. Разбежался и прыгнул, вкладывая все силы, словно жить больше не придется.
Первое привычное ощущение – невесомость, ты летишь как ветер. Но мать-земля тянет вниз с неудержимой силой. И, только хватаясь руками за скобы, веревки, сдирая кожу, ломая пальца и ребра об край крыши, ты понимаешь, насколько ты тяжел и насколько велика власть земли. Я долетел. Ударился грудью об край крыши, так что перехватило дух. Меня откинуло как мячик. Руками успел ухватиться за кромку. Под пальцами она стала крошиться и трескаться. Камешки посыпались вниз и застучали по асфальту.
Правая рука соскользнула. Ладони внезапно взмокли. Повис на одной. Под пальцами левой тоже все трещало. Мама дорогая! Допрыгнуть – и вот так бесславно погибнуть?
Подтянуться я мог, но не смел, чувствовал, что опора ненадежна. Малейшая нагрузка – и всё. В отношении опоры я никогда не ошибался. Может, поэтому до сих пор жив. Бывает ржавая скоба, но прыгаешь без оглядки, и она держит. Другая как вчера сделана, но я знаю, что кладка никакая, вылезет она вместе с раствором и кирпичи обломит.
Вишу так себе, значит, и потихоньку правой рукой опору нащупываю. Вдруг чую, смотрит на меня кто-то. Призрак ночи, вот привязался! Неужто вместе со мной прыгнул? Главное, как на еду не смотрит. Под пальцами тем временем чудеса продолжаются. Перебираю пальцами левее, ищу прочный краешек, но разницы не ощущаю.
– Помог бы, что ли? – вырвалось у меня в сердцах, и я тут
Невесомая тень рванула ко мне. Вокруг даже воздух не шелохнулся. Но когтистая лапа впилась в спину и выдернула меня вверх как ребенка. Я перевернулся в воздухе и шмякнулся на спину, чувствуя, как подо мной расползается горячая лужа. Призрак уселся рядом и облизнул лапу. Мурашки пробежали по коже. Может, есть меня он и не собирался, но я знаю зверей, учуявших кровь. Я его по-прежнему не видел, но что-то в его повадках мне показалось знакомым. Нет, не кидается пока. «Спасибо, друг», – сказал я ему мысленно. И поднялся на ноги. Он никак не среагировал. И на том спасибо. Я тоже решил сделать вид, что никак к нему не отношусь, и так время поджимало.
За арматуру отдушины привязал веревку и, перекинув ее вниз, вдоль стены, стал спускаться, обняв ногами веревку. У окна третьего этажа тормознул. Оконная рама перекошена и не до конца закрыта. Очень удачно. Потихонечку толкаю ее пальцами и пролезаю внутрь. Тишина. Всматриваюсь в глубь комнаты, ожидая, пока глаза привыкнут, и прощупываю пространство внутренним взором. Народу полно. Только мелкие все какие-то. «Дети!» – догадался я. И точно, в углу кто-то захныкал и поднялся в постели, уставившись на меня. Вот черт! Меня же на фоне окна видно! Я двинулся к ребенку.
– Ты кто? – спросил он шепотом.
– Я Муха, – тоже шепотом ответил я.
– Врешь!
– Нет. Залетел Джокера проведать.
– А, так ты к папке прилетел?
– Ну да, я всегда забочусь о нем. А ты, стало быть, сын Джокера?
– Нет, не сын.
– Ты же сам сказал, Джокер – твой папа? Ребенок захихикал.
– Какой ты глупый, я не сын, я дочь.
– А почему ты тогда не вместе с мамой и другими тетями?
– Потому что маленькая. Мы, дети, все вместе живем.
– А где твоя мама?
– Там… – неопределенно махнуло чадо рукой. – А тебе зачем?
– Да вот хочу ее тоже проведать.
– Я папе расскажу, и он тебе глаз вырвет, – грозно заявила девчонка.
– Тихо, – зашипел я, – других разбудишь, папа тебя заругает.
– А я тихо, – сбавила она тон.
– И вообще, спи давай, мне улетать пора.
– А ты правда умеешь?
– Конечно, сейчас схожу к твоему папе и улечу.
– Нет! Ты улети, чтобы я видела!
– Ладно, вернусь к тебе и улечу. Идет?
– А ты не обманешь?
– Чтоб мне девчонкой стать, не обману.
Ребенок захихикал.
– Ладно, спи давай, я пошел. Как вернусь, разбужу и покажу, как летаю.
– Ладно, – смилостивилось чадо.
Я тихонько прикрыл дверь детской и перевел дыхание. Славная девчушка у Джокера подрастает. Вот только выспрашивать у нее, где женщин держат, опасно. Будем ориентироваться по неопределенному жесту – «там». Скорее всего, в соседних комнатах. Я как-то днем точно видел женщину в окне третьего этажа. Самое смешное, что девчушке я не соврал, веревка-то за ее окном болтается. По ней и уходить буду.