Проект «Повелитель»

Гор Игорь

И совсем тихо добавил: — я люблю тебя дурочка…

Роза слегка прикоснулась к моей шее, от её прикосновения побежали мурашки по спине, и я почувствовал запах её волос. Они пахли ромашками.

— Я тоже тебя люблю. Жду.

И она ушла вслед за остальными. А я всё ещё сомневаясь в своем решении шагнул на ступеньку выше, потом ещё на одну… Я шел на четвертый уровень, где обосновался рой. Защита больше не включится, никогда не включится, Хаймович это клятвенно обещал. Сломал, все-таки старый эту машинку. Честь ему и хвала. Значит, я всегда смогу вернутся назад, не опасаясь застрять между силовыми полями. Гул меж тем усилился. Неприятный и незнакомый запах щекотал ноздри. Шел я медленно, стараясь не побеспокоить моего седока и провожатого, ориентируясь

по его скудным эмоциям. Но пока он не возражал и на меня никто не обращал внимание. Вот уже и четвертый этаж. К моему удивлению улья там не было, насекомые так же осторожно как я ползали по коридору, ощупывая стены хоботками. Ну, конечно, как я сразу не сообразил! Между четвертым и пятым, тоже была стена! Теперь её нет, и новые постояльцы пришли сюда только сейчас почти одновременно со мной. Это прошлый раз они сломя голову кинулись вниз и осыпали нас дождем из обгоревших трупиков. Вот и славно! Я то думал, что мне придется пробираться сквозь них. Это я удачно зашел! Ускорив шаг, я сновал по кабинетам в поисках некой ценной вещи. И вскоре мои поиски увенчались успехом… Только вот я не ожидал, что их будет так много и разных. Какие брать, какие не брать? Вот задача? На размышления времени не было, и я набил полную сумку и карманы. На обратном пути решился все-таки навестить улей. Переборов себя и почти не дыша носом, я поднялся на пятый этаж. Хоть одним глазком, да гляну, решил я для себя. К моему изумлению улей не был забит дохлятиной и пористые его граненые стенки ни чем не напоминали тяжелый и жирный пчелиный воск.

Серые легкие, ажурные стены. Они как полочки ровными рядами от пола до потолка пропадали в сумраке коридора. Между двумя рядами сот оставалось небольшое пространство, в которое я мог пройти бочком. Но идти в тесноте под сердитым гулом расхотелось. Насекомые сновали по сотам, на первый взгляд сонно и бессмысленно. Но я уже знал, что ничего лишнего, а уж тем паче бессмысленного они не делают. Ряды бойцов слетающихся с верха таскали еду матке. Рабочие чистили и выносили мусор. Я коснулся рукой сот и ощутил сухую, легкую, шероховатую поверхность. Бумага? Может и не бумага, но, похоже, очень. Хотя… минуточку. Из стенки выглядывал клочок чего то знакомого. Так и есть! Кусок целлофана. Спрессовали они свои стены, похоже, из всего, что попадалось под лапу, или под крыло. Но вот на белом фоне явно проступали какие-то знаки… Буквы? Разобрать было сложно, и я в задумчивости отломил краешек сотов. Из отвалившегося краешка выглянула проволока, как арматура из разрушенного здания. Краешек расслоился под моими пальцами. На одном из слоев я увидел надпись. «проект Повелитель..» Вот и всё, что мне удалось разобрать.

А теперь назад. Меня ждут. На третьем этаже я осторожно снял с себя наездника, поставив его на пол, и припустил по коридору, догоняя своих.

Они далеко не ушли, это я понял когда забрался в нору и услышал доносящиеся до меня шорохи и обрывки разговоров. Из разговоров были сплошь нехорошие междометия.

Нагрузились мы тяжело. Мужчины продовольствие не брали, только патроны и как можно больше. Так настоял Косой и с ним никто не спорил. Женщины взяли соответственно всё остальное. Им было тяжело. Особенно Луизе с ребенком. Поэтому их постоянно подсаживали, подтягивали, в общем, всячески помогали. Поэтому ползли мы в два раза дольше, да и нора показалась несказанно длиннее. Но как я не старался, догнать их не смог. Выбрался я на поверхность уже тогда, когда они переоделись в сухое и ждали меня. Куча грязных вещей горкой возвышалась у входа. Жадно хватая воздух ртом я вывалился из норы.

Роза подбежала помочь.

— Да брось ты… Я сам.

— Вот сухое уже разложила, переодевайся…

— Долго ты что-то возился, — хмуро выдал Косой.

— В улей заглянул.

— И что там?

— Представляешь, они соты из бумаги сделали как… На осиное гнездо похоже. Спрессовали из всего, что нашли.

— И ещё вот, — и я достал из кармана стеклянные ампулы с клеймом ввиде мухи на донышке. Хаймович, мельком

бросив взгляд, обомлел и кинулся ко мне, заключив в объятия. И совершенно не обращая внимания, что я мокрый, грязный, с головы до ног облепленный глиной. А мне стало неловко.

— Дорогой ты мой! Ты даже не представляешь, что ты сделал! Что ты для всех нас сделал!

Это же жизнь! Долгая жизнь и здоровье! И много ты взял?

— Да вот ещё в сумке, — сказал я, смущенно вытряхивая ампулы с осколками из сумки. — Подавились, правда, половина, пока полз…

— Господи! — Хаймович всплеснул руками, — Это не просто долгая жизнь! Это… это … это.

От волнения он стал заикаться.

— это бессмертие… — наконец вымолвил он.

* * *

Дождь влупил внезапно. Тяжелая багровая туча, вылезшая неведомо откуда, закрыла небо, от чего в лесу сразу стало темно. И струи дождя как кинжалы пробились сквозь густые поросли и достигли земли. Руслан с Лисом прижались спинами к густой пихте, пытаясь укрыться. Но вездесущая вода настигла их и здесь.

— Эх, топорики не взяли, — вздохнул Лис, — сейчас бы шалашик срубили …

— Ты сам на прогулку звал, вот и прогулялись.

— По быстрому думал.

— По быстрому, только зайцы..

— А ты сам умный, да? Топорик не взял?

— С кем поведешься от того и наберешься..

— Рус, ещё слово и ряд зубов.

— А зубов моих не боишься? — хмуро улыбнулся Рус. И Лису на миг показалось, как в темноте блеснули желтым светом глаза с вертикальными щелями зрачков.

— Слушай, Руслан, а кем это ты перекинулся? Сроду такого урода не встречал и не слышал.

— А я знаю? Говорю же тебе, первый раз со мной такое. Просто выдумал такого зверя, чтоб волкам не по зубам.

— Не бывает такого, чтоб не было. Вот дети малые в кого при опасности перекидываются?

В кошку и как чухнут по дереву, а потом сидят и ревут, попробуй, сними оттуда.

— Ага, а кто постарше в лиса и давай у соседей кур тащить.

— Ну, да. Но факт, что в небывалое ещё никто не превращался..

— Много ты знаешь…

— А что?

— Есть у старейшины книжица одна, там много чего тайного да непонятного написано.

— Расскажи.

— Думаешь, он мне её давал читать? Сам случайно увидел, да пробежал мельком. Слов много, что русские вроде, а смысла не имеют.

— Так не бывает.

— Я тоже думал, пока не прочитал.

Дождь внезапно начавшийся стихал, словно туча вытекала вся, без остатка. Светлее в лесу не становилось. Сумерки почти мгновенно перешли в ночную тьму.

— Так про что книжица?

— Не понял, но была там такая фраза, что человек может быть кем угодно, любой тварью жившей на земле, хоть сгинула уже та тварь во мгле веков, но человек её помнит.

— Ха! Брехня, какая! Я вот совсем не помню!

— Там не про тебя сказано.

— А про кого?

— А я знаю? Может про отца прародителя, он до сих пор где-то скитается. Говорю непонятная книга. Вот если б её почитать вдумчиво… Но старейшина не дозволит.

— Рус, темно уже, может, здесь заночуем? Вон кедр выберем, да ветки потолще.

— Я тебе курица? На ветках спать? И где ты в чащобе такой кедр найдёшь, добрые кедры на полянах растут.

— А я тебе сова в темноте бегать?

— Не дрейфь Лис, тут недалеко осталось, добежим. Вот и капать перестало. Пошли!

И друзья, оторвавшись от ствола дерева, растворились во тьме.

* * *

Шустрый сидел на берегу и кидал камешки в реку. Камешек с шипением входил в воду, и над местом его падения поднималась тонкая струйка дыма. Круги нехотя разбегались по воде и гасли. Хаймович уставился на реку, подняв козырек кепки. Рот он уже закрыл, но легче нам от этого не стало. Моста не было. Не совсем конечно, начало его было и первая опора, стоявшая на берегу ещё существовала, а дальше как ножом обрезало вплоть до противоположенного берега. Ни опор в самой речке, ни глыб разрушенного моста из воды не показывались. Чистая ровная гладь, переливающая всеми цветами. Одно слово, Мазутка.