Проект "Психея"

Бочкин Владимир Викторович

Следующая волна чистюль опустилась с огнеметами, и коридоры запылали страстью к огню. Но эта волна почти полностью осела на пол вслед за первой. Только третьей волне удалось закрепиться, и они пошли по коридорам, выжигая и отстреливая всё на своём пути. Стеклянные перегородки, что блокировали секции, хорошо держали пули, но были бессильны против огнемётов, и бойцы Рюрика гибли один за другим, когда трескалась и плавилась их защита. Охранники пытались погасить свет в тоннелях, но им пришлось убедиться, что чистюли знают о приборах ночного видения и даже умеют ими пользоваться.

Свет включился вновь. Это уже не играло никакой роли.

С десяток охранников остались на первом уровне навсегда. Чистюль погибло почти полсотни, пока очистился этаж, но им было наплевать.

Примерно то же самое повторилось на втором уровне спустя полтора часа. К третьему этажу осталось всего семьдесят бойцов, но Симеон был доволен. Он не ожидал, что всё пройдёт столь легко. Нужно выжечь эту скверну полностью. Просто взорвать проходы – не вариант. Большинство людей и техники остались бы целыми и невредимыми. Нужен решающий удар, и он будет нанесён в самую уязвимую точку. А сюда наверняка уже несётся подмога. Но ничего. Он успеет. Всё рассчитано. Кавалерия как всегда примчится поздно. А вот насчёт третьего уровня, где были залы для людей и лаборатории у Симеона свои планы.

Я стоял у входа и смотрел на пылающего над озером дракона. Прозвучал сигнал к новой атаке. Вот теперь пора, пока эти дуболомы не поломали всё, что можно поломать.

Дыры окружали бойцы охранения. Брат Марк уже ушёл с тремя отборными пятёрками, а мы всё ещё прохлаждались на поверхности. Я пытался ненавязчиво подойти к одной из дыр, откуда несло гарью. Но охранник лишь молча, покачал головой. Я подошёл к Симеону.

– Мне нужно туда.

– Нет, - главарь улыбнулся. Тонкие губы натянуты как резинки. Бурные глаза окончательно впали в пещеры глазниц. Он был натянут как струна, но я бы не стал играть на этой струне. Даже если бы был Паганини. – Тебе нужно туда, куда я тебе скажу.

– Но мы договаривались.

– Верно. Договаривались, но не договорились. Сделаем так. Ты отнесёшь вот этот рюкзачок туда, где генератор. Ты рассказывал, что чувствовал его. А я прогуляюсь вместе с тобой, чтобы ты не заблудился.

– А потом?

Он даже не сделал попытки снова улыбнуться.

– Потом видно будет.

– Видно будет, - повторил я.

В коридорах воняет горелым мясом, горло душит тошнота. Стараюсь не смотреть на тела вокруг. Мы идём по закопченным, битым выстрелами коридорам и они уже ничуть не напоминают те, что были раньше. По светлым стенам провели грязной тряпкой и оставили так. Вдалеке ещё продолжается трещотка свинца.

На плече у меня болтается тяжёлый рюкзак. Впереди четыре пятёрки лучших бойцов, которые палили из скорострельных автоматов во всё что шевелится. Но здесь уже ничего не шевелилось. Только дым и тени. Двери в лаборатории выбиты взрывами, и внутри дышит тьма. Трупы везде. В основном чистюли, но попадались и охранники. Учёных не было.

Я помню, где находится генератор и думал, сколько мне придётся ещё водить их кругами вокруг и петлять

по этим бесконечным коридорам, чтобы суметь убежать. У меня не было ни малейших иллюзий по поводу содержимого рюкзака и моих шансов пережить смерть генератора.

Брат Симеон остановился, и мы все встали. Бойцы с отрешёнными лицами ощетинись дулами во все стороны. Главарь вытащил из кармана самодельную карту.

– Знаешь, чадо, у меня всё время чувство, что мы не идём куда надо. А точнее, совсем наоборот, идем, куда не надо. Ты устал и хочешь отдохнуть?

Он поднял на меня блестящие крупные глаза. Я покачал головой.

– Симеон, не дури. Выстрелы с той стороны, где генератор. Я пытаюсь пройти другими путями. Здесь много коридоров, не обязательно переться напрямик. Если хочется пострелять – дело твоё. Но дело, прежде всего. Или нет?

Симеон не мигая, смотрел на меня. Ткнул в карту костлявым пальцем.

– Покажи.

Я мельком глянул в карту и поднял взгляд.

– Я ничего не понимаю в этих значках. Для меня это всего лишь набор путаных линий. Но я однажды сбежал с этого этажа. А ты здесь первый раз. Будем спорить или пойдём?

Брат Симеон вытащил белый блестящий пистолет и щёлкнул предохранителем. Я вздохнул.

– Опять двадцать пять! Хоть раз поговори по-человечески. Меня это всё равно не пугает.

Симеон немного приподнял губы.

– Это не для того, чтобы пугать. Не хочу лишать себя радости лично вышибить тебе мозги. Даю тебе пятнадцать минут. А потом можешь не бояться сколько угодно. Понял?

– Понял, - сказал я и дёрнул плечом, на котором висел рюкзак. – Мы идём или как?

Рюрик находился за фальшивой стеной, которая стояла прямо посреди коридора. Для человека с той стороны, это был просто пол и коридор уходящий вдаль. Но ставить такие стены имело смысл только в длинных коридорах. Короткие тут же выжигались огнемётчиками чистюль. Так погибло много хороших парней.

Начальник охраны слышал приближающиеся шаги. Человек семь-восемь. Они осторожно посмотрели в коридор зеркальцем и медленно вышли из-за угла. Они искали лаборатории с красными и зелёными кольцами над дверью. Грамотные. Всего один предатель, а сколько вреда. Рюрик пожалел, что иуда умер слишком быстро, тогда у вертолёта. Иначе бы узнал, что такое настоящие страдания. И никакой бог ему бы не помог.

Чистюли заметили одну из дверей. Над ней светился красный круг. Один из фанатиков вытащил из рюкзака взрывчатку, металлический кружок размером с ладонь. Прикрепил его к двери магнитным держателем на дне.

Рюрик выдвинул дуло и нажал на курок. Бойница приоткрылась, и коридор залил свинцовый дождь. Все восемь чистюль рухнули на землю почти одновременно. Боевик гордился своим умением снять одной очередью большое число людей.

В наушниках затрещал далёкий голос. Группа чистюль идёт в направлении генератора. А вот это плохо. Рюрик нахмурился.

– Я сейчас подойду.

Он отодвинул фальшивую стену и пошёл по коридору, не глядя, обходя распростёртые тела.

<