Проект «Убийца». Том 1
Шрифт:
– Имена друзей.
– Покойный Калеб Гаррисон. Рейвен Кейн, Адам Спаркс, Линор Эванс, Тревис Лэмб. Я очень настаивал на том, чтобы прийти в полицию, но когда пришёл в участок вместе с Калебом, то столкнулся с заскорузлыми принципами и бюрократическим бесчувственным аппаратом. Меня уверили, что никаких убийств в ту ночь не произошло. После этого…после этого… Мы с Калебом возвращались домой. Он предложил поменяться одеждой, я согласился. Он думал, что это неудачная шутка наших друзей. А после, когда я догнал его, чтобы отдать забытый им телефон, его просто подняли в
– Какой именно?
– Левой. А правой ударили ножом в грудь. Я спрятался за мусорными баками. Он не заметил меня. А потом…а потом я… Я пытался поднять Калеба, я выбежал из проулка, понёсся…
Дыхание перехватило, мысли путались в хаотичный бред. Чарльз протянул стакан воды, который Леон осушил залпом и, подавившись, зашёлся в долгом кашле.
– Как был одет убийца?
– В первый или второй раз?
– В оба.
– В ночь на нём был надет чёрный балахон, не знаю, как длинный свитер, скорее. Чёрные армейские сапоги на высокой тракторной подошве. Седовласый парик, длинный, до поясницы. И маска. Алебастровая, белая, – поправил Леон, неуверенный знает ли Чарльз что такое алебастр. – Отверстие для рта и спирали в районе глаз. Оружие когти.
– Когти? – переспросил Куинн с кислой миной.
– Да, на перчатках было нечто вроде напёрстков с когтями. На правой руке. А в левой – обычный нож, вроде как кухонный.
– Но вчера он был в другом маскараде?
– Да, вчера он был во всём чёрном, но в обычной одежде, в кожаной куртке, лицо не разглядел, не видел. Нож спрятан под рукавом. Высокий, рост около шести футов и двух дюймов.
– Что же, совпадает по тому, что говорили свидетели и что мы видели на камерах.
– Подозрения с меня сняты?
– Значит, его целью были вы? – Куинн проигнорировал вопрос. – И из-за вашей игры с переодеванием вместо вас убили Гаррисона?
Леон молчал, ему хватало собственных угрызений совести. Чарльз с ловкостью фокусника стрельнул сигарету из полупустой пачки. Щёлкнула искра, разлившая красно-оранжевое пламя, украденное промышленниками в маленькую зажигалку.
– Вы позволите?
– Не позволяю, – в тон ему отозвался Леон, упиваясь секундной растерянностью и непониманием на высокомерной физиономии. Чарльз кислотно улыбнулся и опустил колёсико зажигалки.
– Ты меня ненавидишь, да? – и сощурил глаза с таким довольным видом, точно уличил уличного жулика. – Нашёл козла отпущения в своём горе?
Бёрк смерил его красноречивым злым взглядом, приправленным специей отчаяния.
– Знаешь, труп воскресного Потрошителя ещё не найден, я не могу утверждать, что ты не врёшь. Мы допросим твоих одногруппников, о которых ты упомянул. Конечно, я организую поисковую группу. Если убийство было, скорее всего, труп выкинули в озеро. Не ясно только зачем. Раз зашло дело о Потрошителе, то тела до этого никогда не прятали. И я хотел бы всё-таки уточнить, не было ли у тебя врагов, желающих смерти?
– Нет, – невозмутимо отрезал Леон.
– У Гаррисона?
– Никого, кто мог желать смерти.
– Хорошо-хорошо. Мы припишем это убийство к «Потрошителю», как вы его называете.
Леон вздрогнул, притаился, вслушиваясь в слова детектива. Страницы в соцсетях. Он совсем забыл упомянуть о «Потрохах Резака», с которым они переписывались в оба дня трагедии.
– Я не говорю уже о десятки анонимных звонков «свидетелей», которые якобы видели Потрошителя. А я – сито, через которое пропускается это дерьмо. Улавливаешь мысль? Отвратительно не то что этот мир безразличен к твоему горю, страшно то, что твоё горе их маниакально притягивает, что общество мысль о Потрошителе не пугает, а возбуждает. Словно чужое горе – это парк аттракционов, который можно обсудить, которым можно прикрыть другие более насущные проблемы. А знаешь, что самое жуткое в этой ситуации?
Леон проигнорировал интригующую паузу искусного софиста и демагога, которая, вероятно, предназначалось для его заинтересованного «Что же?».
– Через год никто не вспомнит о деле «Потрошителя». Никому не будет дела до сенсации, которую пихают сейчас во все дыры, подавая на блюдечке с разной приправой. Грядут новые трагедии, новые новости. А боль останется только с тобой, и только тебе с ней жить, а не им, – Чарльз указал на окно, откуда доносились шум дороги и щебетание птиц, – и не мне. Я привит тысячами убийств и сотнями расследованиями. Твоё дело не отличается для меня от других, мной раскрытых. И да, я собираюсь раскрыть это дело, как бы ты ко мне не относился.
– Потроха Резака. – Слова вырвались сами собой, как волшебная формула, способная привести к правильному уравнению.
– Прости, что? – опешил Куинн, ничего абсурднее до этого не слышав.
– Потроха Резака – это никнейм в чате. В обоих случаях перед нападением мы переписывались в Даркнете, на форуме в закрытом чате только для двух пользователей с Потрохами Резака. Среди узкого круга слагали слухи, что это Потрошитель и тот, кто напишет ему, становится его потенциальной жертвой. Калеб вчера в обед написал, что мы находимся у Академии, где мы все учимся.
– То есть убийца мог следить за вами благодаря этой информации от самой академии, пока не дождался, когда «ты» останешься один, – закончил мысль Куинн, воодушевлённый информацией, которую как будто только и ждал.
Он мазнул ручкой в блокноте, пометив важную информацию, какую мог упустить при прослушивании аудиозаписи.
– Это куда информативнее белой маски и когтей. Спасибо за наводку. Ты знаешь, как подключиться к этому форуму?
– Увы, но нет. Перепиской занимался Калеб.