Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.)

Зарубин Вячеслав Георгиевич

На первом заседании Курултая присутствовали генерал Р. Кош и впервые возникший на крымской политической сцене генерал-лейтенант М. А. Сулькевич, выступивший с небольшой бессодержательной речью. Вступительное слово в качестве председателя Курултая произнес А. С. Айвазов, заявивший: «мы должны признать за всеми народностями право на участие в управлении краем. Только при этом условии можно будет создать правительство, которое будет свободно защищать интересы всех слоев населения без различия национальностей»³²².

11 мая на турецком военном корабле «Сакыз» вернулся бежавший из Крыма в январе Дж. Сейдамет (имевший, кстати, аудиенцию у Энвер-паши). А 16 мая Курултай ознакомился с его программным выступлением. После почти недельного пребывания в качестве «гостя» германского штаба в симферопольской гостинице «Европейская» без права выхода³²³, где

ему, видимо, доходчиво объяснили, кто в доме хозяин, он в одночасье сменил протурецкую ориентацию на прогерманскую. По словам Сейдамета: «Есть одна великая личность, олицетворяющая собой Германию, великий гений германского народа… Этот гений, охвативший всю высокую германскую культуру, возвысивший ее в необычайную высь, есть не кто иной, как глава Великой Германии, Император Вильгельм, Творец величайшей силы и мощи. (…) Интересы Германии не только не противоречат, а, быть может, даже совпадают с интересами самостоятельного Крыма»³²⁴. Под «самостоятельностью» Сейдамет понимал возрожденное Крымское ханство, в чем, собственно, и состоял смысл его лакейских высказываний.

Такую же позицию вскоре заняли А. Х. Хильми и А. С. Айвазов. Позднее в своей записке, отметив, что татары – «наиболее старинные господа Крыма» и посему следует восстановить их «владычество», эти деятели выдвинули следующие пункты: «1) преобразование Крыма в независимое нейтральное ханство, опираясь на германскую и турецкую политику; 2) достижение признания независимого крымского ханства у Германии, ее союзников и в нейтральных странах до заключения всеобщего мира; 3) образование татарского правительства в Крыму с целью совершенного освобождения Крыма от господства и политического влияния русских; 4) водворение татарских правительственных чиновников и офицеров, проживающих в Турции, Добрудже и Болгарии, обратно в Крым; 5) обеспечение образования татарского войска для хранения порядка в стране; 6) право на возвращение в Крым проживающих в Добрудже и Турции крымских эмигрантов и их материальное обеспечение». Далее сообщалось, что «турецкий и мусульманский мир готовится к политическому союзу с Великой Германской Империей, своей спасительницей, принеся в жертву сотни тысяч людей, и в дальнейшем готовы принести жертвы в еще большем масштабе, чтобы укрепить навсегда достигнутое могущественное положение. В то время как Россия, его великий исторический враг, погибла и дорога в Индию, свободная для Германии, поколебала твердыню Англию, мусульманский мир находит силу в твердой решимости тех магометан, которые в Крыму и на Кавказе в течение столетий были лишены чести иметь право умереть за свои стремления и надежды»³²⁵. В печати прогерманская ориентация обосновывалась более осторожно – необходимостью борьбы против большевиков и «английского империализма».

Эта записка, известная как «Отношение глав дирекции крымско-татарского национального совета № 37 (38?) от 21 июля 1918 года», была тайно передана занявшим вскоре высокий официальный пост Дж. Сейдаметом в Берлин, но осталась безответной.

На заседании Курултая 18 мая был утвержден итоговый документ, в котором тот объявлял себя временным крымским парламентом с инициативой формирования правительства. Премьер-министром единогласно был избран Дж. Сейдамет, получив соответствующий ярлык. Германское командование обещало сформированному в будущем под его руководством правительству финансовую и вооруженную поддержку, поставку необходимых материалов и машин из Германии³²⁶.

Однако решения Курултая не устраивали другие влиятельные политические круги на полуострове. По воспоминаниям

В. А. Оболенского, большинство крымских кадетов сошлось на следующей платформе: 1) Крым не является самостоятельным государством, это лишь часть России; 2) правительство (Крыма) должно отказаться от дипломатических сношений с иностранными государствами и собственных вооруженных сил; 3) во главе правительства может стоять лицо по взаимному соглашению (прежде всего с Курултаем), но только не Дж. Сейдамет. «Формируемое правительство должно считать себя властью лишь до свержения большевиков и образования всероссийского правительства. Все заботы его должны быть направлены на создание порядка и внутреннего благоустройства края»³²⁷.

В начале июня в Симферополе на квартире октябриста В. С. Налбандова состоялись переговоры между представителями Курултая и кадетами. Был намечен следующий состав правительства: от крымских татар – Дж. Аблаев (премьер-министр), Дж. Сейдамет, М. А. (Сулейман) Сулькевич; от немцев – В. С. Налбандов, Т. Г. Рапп или кадет Шредер, возможно, граф В. С. Татищев, от кадетов – С. С. Крым, В. В. Келлер (немец), В. Д. Набоков или В. А. Оболенский. Эта попытка

оказалась мертворожденной. Кадеты не могли согласиться на самостоятельность Крыма, отделение его от России, ориентацию на Германию и Турцию. Сейдамету, на которого первоначально делала ставку и германская администрация, так и не удалось сформировать правительство. 5 июня Курултай ушел на каникулы.

Столь затянувшийся процесс политического «оформления» Крыма, в который ввязались все его активные слои, вызывал раздражение оккупационных властей «и угрозы передать Крым Украине, уже воинствующей и не скрывающей своих стремлений не только к самостийности, но и к украинизации, рассылающей свои приказания и циркуляры школам и учреждениям» (В. С. Налбандов)³²⁸.

После переворота П. П. Скоропадского (29 апреля) притязания Киева на Крым резко усиливаются. 7 мая на заседании Совета Министров Украинской Державы при рассмотрении вопроса о государственных границах особенно обращалось внимание на необходимость присоединения Крыма. Заслушав текст заявления гетмана о переговорах с германским послом в Киеве, было одобрено его намерение обратиться с письмом к последнему по поводу этого присоединения³²⁹.

В своих мемуарах Скоропадский вспоминал по поводу Крыма: «…планы немцев мне не известны, во всяком случае, при известной комбинации немцы не прочь там утвердиться. Турция с татарами тоже протягивает к Крыму руки. Украина же не может жить, не владея Крымом, это будет какое-то туловище без ног. Крым должен принадлежать Украине, на каких условиях, это безразлично, будет ли это полное слияние или широкая автономия, последнее будет зависеть от желания самих крымцев, но нам надо быть вполне обеспеченными от враждебных действий со стороны Крыма. В смысле же экономическом Крым фактически не может существовать без нас. Я решительно настаивал перед немцами о передаче Крыма на каких угодно условиях, конечно, принимая во внимание все экономические, национальные и религиозные интересы народонаселения. Немцы колебались, я настаивал самым решительным образом»³³⁰.

Гетман не скрывал своих намерений. «Особое значение для возрождения Украины, – писал он Мумму 10 мая, – имеет установление ее границ, особенно южной, и, таким образом, овладение Крымом. Присоединение Крыма имело бы то значение для Украинской Державы, что она была бы обеспечена продуктами первой необходимости, как соль, табак, вино и фрукты. (…) Владение Крымом дало бы еще и возможность сберечь на Украине много средств, организуя новые и отстраивая старые курорты. Кроме того, владея южным берегом Крыма, Украина получила бы такие природные порты, как Севастополь и Феодосия. Без Крыма Украина была отрезана от Черного моря, ибо она могла бы распоряжаться только одним портом в Николаеве, так как Одесса давно сильно перегружена. Таким образом, Украина без Крыма стать сильной державой не могла бы, особенно, с экономической стороны. Так неестественно отрезанная от моря Украина должна бы обязательно усиливать стремление к захвату этого морского побережья и, вместе с тем, обострились бы отношения с тем государством, которому было бы передано владение Крымом. Тем более что с этнографической стороны было бы неоправданным существование планируемого татарского государства, ибо татары составляют не более 14 % крымского населения»³³¹.

30 мая к Мумму с нотой обращается управляющий Министерством иностранных дел Украинской Державы Д. И. Дорошенко. Объясняя несоответствие нынешних требований Украины по «крымскому вопросу» решениям III Универсала УНР, он отмечал, что в ноябре 1917 года устанавливались только главные части территории Украины, имея в виду, что «те земли, в которых украинское население не имеет абсолютного большинства, присоединятся позднее». Кроме того, тогда Украинская Республика рассматривалась как федеративная часть России. Учитывая, что Всероссийская Федерация не состоялась, Украина стала независимым государством, а «украинские войска, с помощью дружеской нам германской армии захватили Крым в свои руки, встал вопрос о присоединении Крыма к Украинской Державе». «При этом, стоя на принципе самоопределения, не желая нарушить воли населения, в конце концов, понимая различные особенности жизни Крыма, Украинское правительство считает, что присоединение Крыма может состояться на автономных началах, в связи с чем будет разработан соответствующий проект; зная настроение значительного большинства населения Крыма (кто его опрашивал? – Авт.), имея в виду интересы этого населения и его давние связи с Украинским правительством (? – Авт.), не имеется сомнений, что воля населения Крыма может быть выражена (каким образом? – Авт.) только за соединение с Украиной».