Проект «Валькирия»

Трофимов Ерофей

– Будем хлестаться?

– Если с первого раза не поймут, – сцепив зубы, кивнул Миша.

Отдавать подобный приказ он не хотел, но и рисковать своими людьми не имел права. Поэтому, исходя из приказа и возможных проблем с существованием самой команды, они принял тяжелое решение. Излишний гуманизм частенько приводил к еще большим жертвам. Отказавшись в нужный момент уничтожить зачинщиков бунта, подобные гуманисты нарывались на еще большие проблемы и потери. Проявив нерешительность в подобной ситуации, Миша рисковал потерять всю команду. Ни

один боец не станет служить под командой человека, не умеющего беречь своих людей.

Сидевший у монитора боец внимательно наблюдал за выражением лица своего командира. Понимая, чего от него ждут, Миша отбросил эмоции и, взяв со стола гарнитуру связи, коротко скомандовал:

– Циркулярную связь со всей группой.

Связист быстро переключил пару тумблеров и, не оглядываясь на Мишу, коротко кивнул.

– Внимание всем, – сделав глубокий вдох, скомандовал Михаил. – Обнаружены непонятные телодвижения в жилом секторе. В случае неисполнения команд, указаний, а тем более проявлении откровенной агрессии, разрешаю открывать огонь на поражение. Любую попытку нападения на патруль расценивать как попытку захвата оружия. Нападающих уничтожать на месте. Всем подтвердить получение приказа.

Бойцы группы быстро отозвались, подтверждая, что приказ поняли и готовы его исполнить. Сидевший у монитора боец, одобрительно кивнув, заметно повеселел и, дождавшись, когда связист отключит громкую связь, тихо сказал:

– Не думал, что ты решишься. Молодец.

– С чего это ты меня в либералы записал? – удивился Миша.

– Такие приказы тяжело выполнять, но еще труднее отдавать, – вздохнул боец. – На собственной шкуре испытал, как это бывает, когда тебя убивают, а ты даже в морду в ответ дать не можешь. Мерзкое чувство.

– Знаю, потому и приказал, – вздохнул Миша, наводя камеру наблюдения на патруль, контролировавший рабочий сектор.

После получения команды бойцы перевели оружие в боевое положение, и теперь любой агрессор рисковал получить заряд плазмы с ходу. Что называется, без второго слова. Разглядев довольные физиономии бойцов, Миша понял, что озвучил приказ очень вовремя. Странное напряжение передалось всем, и бойцы уже готовы были к применению силы самостоятельно. Наблюдая, как патруль быстро отправил по местам несколько мелких групп, Миша немного успокоился.

Вечер и большая часть ночи прошли спокойно. Но перед самым подъемом, время, которое бойцы по привычке называли собачьей вахтой, вдруг зазвучал сигнал тревоги.

Вихрем влетев в узел наблюдения, Михаил первым делом бросился к мониторам, попутно требуя доклада о причине сигнала. Сидевший у стола боец, вместо ответа молча ткнул пальцем в нужный экран. Разглядев, что он показывает, Миша заскрипел от злости зубами. Три пары молодых женщин яростно атаковали патруль. От смерти бойцов спасало только наличие тяжелых скафандров. Оружие, которым размахивали озверевшие бабы, не могло причинить им вреда, но и своими винтовками воспользоваться тоже не могли. Женщины постоянно перемещались,

что создавало опасность попадания заряда в одного из своих.

– Всех свободных от вахты в этот переход. Охрану VIP-сектора усилить. Опустить отсекающие плиты. Переход после нашего прохода изолировать, – звенящим от злости голосом приказал Миша.

Никто из состава дежурной смены так и не понял, с чего он вдруг так завелся. И только сам Миша, стремительно шагая по коридорам базы, прокручивал в голове события, произошедшие на узле перехода. Все складывалось одно к одному. Те же стремительные движения, холодное оружие, экзотические виды рукопашного боя и остановившийся, словно остекленевший взгляд. Все это он уже видел, и та встреча ему очень не понравилась.

Шедшие следом за ним солдаты быстро переглядывались, обмениваясь жестами. Этот молчаливый разговор продлился до того момента, когда тяжелая панель не отсекла сектор от перехода, с лязгом опустившись с потолка. Теперь из этого коридора выйдут только победители. Кроме патрульных, в скафандрах была дежурная смена. Все остальные, включая самого Мишу, были одеты в обычный, давно уже ставший второй кожей армейский камуфляж. Поэтому, услышав стук закрывшейся створки, Миша с ходу перешел на легкий бег, разгоняясь перед атакой.

Это наглое нападение разозлило его до такой степени, что он даже не подумал взяться за пистолет. Рука привычно скользнула за спину, ладонь обхватила рукоять, и широкий бодек со свистом рассек воздух. Уже подбегая к месту стычки, Миша вдруг понял, что только две из шести женщин по-настоящему опасны. Их движения были более уверенны, стремительны и несли в себе настоящую опасность. Все остальные больше суетились, путаясь у первых двух под ногами и нанося размашистые, но не сильные удары. Даже их попытка связать ноги патрульным при помощи заточенных цепей ни к чему не приводила.

Цепи бессильно скользили по металлу скафандров, а сервоприводы легко справлялись с боковыми нагрузками, не давая коленям бойцов сойтись, что могло бы привести к потере устойчивости. На последних шагах взвившись в воздух, Миша одним движением рассек горло ближайшей женщине и, извернувшись в полете, успел уйти от атаки другой. Почти обезглавленное тело, шагнув по инерции вперед, завалилось на одну из подельниц, залив ее кровью с ног до головы. Об упавшее тело споткнулась другая нападавшая, и один из бойцов успел всадить заряд плазмы ей в голову.

Подоспевшие бойцы буквально смели нападавших, отбросив их к закрывшейся переборке, когда вдруг всю базу сотряс мощнейший взрыв. На ногах удержались только патрульные, благодаря своим скафандрам. Драка почти утихла, и только Миша, окончательно потеряв голову от злости, уже падая, успел вспороть брюшину ближайшему противнику. Вскочив на ноги, он быстро огляделся и, убедившись, что его команда цела и здорова, во все горло рявкнул:

– Трое со мной, остальные в охраняемый сектор. Экипажу катера подготовить машину к старту.