Проект «Юпитер»
Шрифт:
Мы подошли к старому мосту и сменили четкий, размеренный шаг на беспорядочную, мягкую поступь — нельзя было идти в ногу, а то от резонансных колебаний мост мог разрушиться, и мы попадали бы в зловонную канаву. Перейдя мост, мы снова пошли маршевым шагом. Ритмичный грохот наших металлических подошв должен был действовать на местное население весьма устрашающе. Я видел, как какая-то собака в панике убежала от нас. А местное население, если оно и устрашалось, то предпочитало делать это дома, за закрытой дверью.
Миновав безликую постмодернистскую деловую часть города, мы прошли несколько кварталов жилых
А потом мы вступили в трущобные районы. Я всегда чувствовал расположение и симпатию к людям, которым приходится жить в таких диких условиях — и здесь, и у нас в Техасе, в негритянских гетто, куда я не попал только случайно: мои родители были людьми образованными и обеспеченными. Я так никогда и не узнал ого особого семейного духа добрососедства, который был свойствен таким поселениям. Но я не настолько сентиментален и не считаю, что потерял слишком много — обретя взамен мою нынешнюю жизнь, жизнь более высокого уровня.
Мне пришлось уменьшить чувствительность обонятельных рецепторов — настолько сильны были зловонные испарения застоявшихся испражнений и нечистот, разогретых утренним солнцем. К этим сомнительным ароматам примешивались запахи жареной кукурузы и пряностей, а где-то поджаривали курицу — наверное, собирались что-то праздновать. В таких районах курица, как правило, не входила в обычное повседневное меню.
Шум толпы стал слышен за несколько кварталов до того места, где мы собирались устроить демонстрацию. Нас встретил отряд из двух десятков полицейских на лошадях. Полицейские окружили нашу колонну, выстроившись буквой V, или U.
Интересно, кто здесь что демонстрирует? Никто даже не пытается делать вид, что правящая партия действительно выражает интересы народа. Либерия — самое что ни на есть классическое полицейское государство, и совершенно ясно, чью сторону мы поддерживаем. Тем не менее делу не повредит, если мы время от времени будем об этом напоминать.
Вокруг места, выбранного для демонстрации, собралась огромная толпа народу — наверное, около двух тысяч человек. Я понял, что мы ввязываемся в очень непростую политическую ситуацию. Над толпой мелькали плакаты с надписями: «Здесь живут настоящие люди» и «Роботы — марионетки богачей», и прочими в том же духе, на английском и на испанском. В толпе было немало светлых лиц — белые эмигранты выказывали поддержку местным. Белые, которые тоже стали местными.
Я попросил Барбу и Дэвида придержать на минутку свои группы и связался с координатором:
— Судя по тому, что я вижу, наши действия могут вызвать здесь крупные политические осложнения.
— Для этого вас и снабдили дополнительным снаряжением для разгона демонстраций, — сказала она. — Толпа начала собираться со вчерашнего дня.
— Но это не наша работа! — возразил я. — Это все равно что гоняться с кувалдой за комаром.
— Вас направили туда не без веских на то оснований И вы получили четкие приказания. Просто старайтесь действовать осторожно.
Я передал содержание беседы остальным.
— Осторожно? — переспросил Дэвид. —
— Просто постарайся ни на кого не наступить, и все, — отозвалась Барбу.
— Я бы сказал — постарайся никого не ранить и не убить ради того, чтобы сохранить в целости машины, — добавил я.
Барбу согласилась.
— Нгуми обязательно попытаются загнать нас в этот угол. Все время держи ситуацию под контролем!
Координатор слушала нашу беседу.
— Не надо быть такими консерваторами, — заметила она. — Вы должны продемонстрировать силу.
Началось все довольно неплохо. Молодой светопреставленец, который стоял на перевернутом ящике и что-то вещал в толпу, внезапно рванулся с места и выбежал на дорогу, загородив нам путь. Один из конных полицейских огрел его по голой спине хлыстом. Светопреставленец упал и покатился, содрогаясь, как припадочный, прямо под ноги Дэвиду. Дэвид мгновенно замер на месте, и шедший за ним солдатик, который не увидел, что случилось, с громким лязгом врезался в спину Дэвида. Было бы просто здорово, если бы Дэвид упал и раздавил беспомощного фанатика, но этой неприятности нам удалось избежать. В толпе засмеялись, стали отпускать язвительные замечания — что ж, при сложившихся обстоятельствах неплохая реакция. Потом потерявшего знание светопреставленца оттащили в сторону.
На пару дней это его защитит, но я не сомневался, что полиции прекрасно известны его имя, адрес и даже группа крови.
— Идем вперед, рядами и колоннами, — сказала Барбу. — Останавливаться не будем. Давайте сразу разнесем этот хлам к чертовой бабушке.
Квартал, который мы должны были снести, был отмечен полосами яркой оранжевой краски, напыленной из баллончиков. Мы бы и так не ошиблись, поскольку со всех четырех сторон предназначенные к разрушению дома окружал плотный кордон пеших и конных полицейских, которые удерживали толпу на безопасном расстоянии — в сотне метров от квартала этих трущоб.
Мы не хотели использовать какую-нибудь мощную взрывчатку — только гранаты диаметром в пару дюймов. Потому что от обычных ракет осколки кирпича разлетались бы со скоростью снарядов гораздо дальше ста метров. Но я быстро произвел кое-какие расчеты и разрешил использовать гранаты для подрыва фундаментов зданий.
Дома были шестиэтажные, из железобетонных блоков, с выложенными кирпичом фасадами. Кирпичная кладка ослабела и во многих местах начала осыпаться. Дома эти построили менее пятидесяти лет назад, но железобетонные плиты делали из плохого раствора — слишком мало цемента, слишком много песка — и одно из зданий уже обрушилось само собой, погубив десятки жильцов.
Таким образом, работа нам предстояла не то чтобы слишком тяжелая. Сначала заложить гранаты и подорвать фундамент, потом послать солдатиков в ключевые точки по углам зданий и расшатать несущие конструкции. А когда стены начнут рушиться, солдатики быстро отпрыгнут в сторону — или не отпрыгнут, останутся стоять под градом обломков кирпича и железобетона, чтобы понагляднее продемонстрировать свою неуязвимость.
Сперва все пошло, как по писаному — первый дом мы развалили, словно в учебном фильме по нестандартной технологии разрушения. Толпа смотрела, соблюдая почтительную тишину.