Профессионал
Шрифт:
Возможно, для них даже было приятно иметь в своей команде парня, чей отец писатель-фантаст. Барнетт не сомневался, что они частенько над этим подшучивали, но все равно ребята приветствовали его с удовольствием, и он был рад им, потому что ему было необходимо отвлечься и забыть холод внутри себя.
– Привет!
– сказали они.
– Вот и самый старый эксперт! Привет, Джим, как дела?
– Я пришел, - ответил он, стараясь попасть в нужный тон, - чтобы убедиться в том, что вы делаете все так, как я и другие это описывали.
Космолетчики
– Ну и что думает старик профессионал?
– спросил Кридер.
Барнетт приоткрыл рот и с видом судьи произнес:
– Довольно неплохо! Не считая одной маленькой детали.
– Какой же?
– Маркировки ракеты. Вам бы следовало раскрасить ее поярче. Добавить оттенков красных и желтых цветов, чтобы она резко контрастировала с черным цветом космоса, хотя эта фраза и звучит парадоксально.
В ответ раздался голос Шентца:
– У меня есть идея получше! Следует раскрасить ракету в черный и нарисовать звездочки, чтобы "они", там, наверху, не заметили нас. Но генералы над этим только посмеются.
– Невежды!
– возразил на иронический монолог Шентца молодой человек по имени Мартин со слишком уж торжественным выражением лица. Он был одним из трех, кто читал рассказы Барнетта.
– Это им не по зубам!
– сказал он, заставив Барнетта почувствовать себя скорее совсем старым, нежели веселым.
– Точно!
– добавил Кридер.
– Сомневаюсь, что они когда-нибудь смотрели "Капитана Марвела".
– В том-то и проблема, - сказал Фишер, - особенно с людьми в Вашингтоне.
Фишер оказался круглолицым, загорелым, веселым парнем, который в свое время тоже вгрызался в фантастику Барнетта.
– Когда они были детьми, они ничего не читали, кроме "Приключений капитана Билли". И вот поэтому они продолжают задавать вопрос: "Зачем надо отправлять человека на Луну?"
– Ну, - сказал Барнетт, - это не ново. То же самое люди говорили Колумбу. К счастью, всегда найдется какой-нибудь идиот, который не прислушается к здравому смыслу.
Кридер поднял правую руку.
– Друзья-идиоты! Я приветствую вас!
Барнетт рассмеялся. Теперь он почувствовал себя лучше. Уж слишком ребята были спокойные и расслабленные; он не мог сдерживать себя.
– Не умничайте со мной! Я написал вас! Когда вы под стол пешком ходили, я создавал вас из чернил, ежедневного труда и необходимости платить по счетам. И что же вы сделали, неблагодарные маленькие мерзавцы? Вы все стали реальностью.
– А над чем вы сейчас работаете?
– спросил Мартин.
– Вы собираетесь писать продолжение рассказа "Дитя тысячи солнц"? Вот это была бы история!
– Посмотрим, - ответил Барнетт. И ответил скорее сам себе: - Если вы обещаете мне держаться подальше от созвездия Геркулеса до тех пор, пока я не напишу книгу...
Он начал загибать пальцы.
– Содержание, твердая обложка, мягкая обложка... Три года как минимум. Подождете?
– Для вас, Джим, - воскликнул Фишер, - мы постараемся
– Ладно, ладно, я понял, - сказал Барнетт.
– Но для меня это не смешно! Эти зонды, летающие вокруг Марса и Венеры, передающие все, что им удалось узнать, эти умники ученые, выступающие каждый день с новыми психоили криогенными теориями, новые звездные карты. Сегодня я прежде всего должен понять то, о чем говорят, вместо того чтобы разрабатывать теорию или выдумывать что-то из головы. А теперь еще и мой собственный сын летит на Луну. И он сможет вернуться и рассказать мне, какая она на самом деле. А я смогу написать дюжину новых историй.
Разговоры, всего лишь разговоры. Но эта беседа, добрые, улыбающиеся, молодые лица успокоили его, и холод в груди отступил. Отступил ли?
– Поверь, папа, - говорил Дэн, - я найду тебе что-нибудь там, в пещерах. Мертвый город или, в конце концов, покинутый форт, форпост галактической цивилизации.
– А почему бы и нет?
– спросил Барнетт-старший.
– Ведь все остальное уже случилось.
– Он улыбнулся.
– Вот что я вам скажу, парни! Научная фантастика - это нелегко! Но я рад, что все мои истории становятся реальностью и что я дожил до сего момента и увидел, как люди, которые часто смеялись над детскими сказочками о путешествиях в космос, приняли его. Его - значит космос!
Хотел бы я видеть их лица, когда первый спутник вышел на орбиту. И тот священный ужас, охвативший их, когда они начали понимать, что Там, Наверху, - действительно безбрежное пространство.
Сейчас Барнетт не просто говорил, он чувствовал возбуждение и гордость за то, что его собственная плоть и кровь становились частью будущего, которое так внезапно стало настоящим.
Они еще поговорили, но затем настало время уходить. И Барнетт попрощался с Дэном так обыденно, словно тот отправлялся в поездку от Кливленда до Питтсбурга.
И он ушел.
Только один раз, когда Барнетт оглянулся на ракету, которая казалась сейчас отдаленным странным силуэтом, сигарой, направленной в небо, он вновь почувствовал страх.
В эту ночь он вернулся в Картерсбург, городок в центральной части Огайо. Он допоздна просидел в гостиной, разговаривая с женой, рассказывая ей о Дэне - как тот выглядел, что говорил и как, по мнению Джима, Дэн себя действительно чувствовал.
– Он был счастлив и спокоен, говорил Барнетт.
– Тебе следовало бы поехать со мной, Салли, чтобы увидеть его.
– Нет! отвечала она.
– И я, считаю, правильно поступила.
Ее лицо при этих словах казалось спокойным и расслабленным, как у Дэна, но в голосе прозвучала нотка, которая заставила Барнетта обнять и поцеловать жену.
– Успокойся, дорогая! Дэн совсем не волнуется, и он тот, кто сделает это. Я верю в него.
– Да. Я знаю, что наш сын справится.
Для того чтобы уснуть, Барнетт пропустил пару лишних стаканчиков. Но все равно он плохо спал, а с утра появились репортеры.