Профессионал

Коул Кресли

Звучит так, как будто ты в него влюблена, Нэт.

Так и есть, - признала я.
– Но всё сложно. У этой любви могут быть острые края. И это выматывает. Не помню, чтобы когда-нибудь я так уставала.

Возможно, стоит выбраться из-под его влияния и спокойно обдумать всё произошедшее. Его индивидуальность была больше жизни, как и те вещи, которые он мне показал, так что я, наверное, перегружена всем этим.

Иногда мне казалось, что будет здорово выбраться из-под этого давления. В другие моменты мысль о расставании

сводила меня с ума.

Ты должна обострить проблему, - сказала Джесс.
– Если хочешь добиться от него ответов, потребуй этого. Разговаривай с ним на понятном ему языке: единорогов. Или Глоков или кого там ещё. Тяни, пока не вытащишь эту занозу у льва из лапы.

А если я не смогу её вытащить?

Тогда пусть подыхает от гангрены - в одиночестве. Установи предел. Дай ещё один шанс, но потом - всё.

Может, она была права. Он хотел, чтобы только я подстраивалась - а сам упрямо оставался прежним. Может, уже хватит компромиссов и выдумывания оправданий.

Знаешь, возможно, тебе потребуется обрубить все концы, Нэт. Думаю, ты надеешься, что я буду тебя убеждать разделить с ним все его беды и горести, все его детские психологические травмы. Так вот, это не так. Иногда самосохранение означает сохранение себя самой.

Очень глубокомысленно, Джесс.
– Но как раз к этому я и склонялась: сохранить Натали внутри Натали.
– Откуда ты об этом узнала?

Прочитала в каком-то дешёвом любовном романе.

Я ахнула:

Ты читать умеешь?

Вот это моя Натали! Мне тебя не хватало. Отделайся от этого депрессивного единорога и возвращайся домой.

Я вспомнила, как он отреагировал, когда я предложила взять паузу; он разнёс туалетный столик.

С таким, как он, будет непросто взять перерыв.

Тогда помни мой совет. 2Б, детка.
– Будь безумнее.

Когда мы попрощались, я оделась, приготовившись к битве. Чего бы я только не дала за пару джинсов и свободную обувь - или за любую вещь со дна моей бельевой корзины в Небраске.

Я остановилась на шёлковой блузке глубокого синего цвета и чёрной зауженной юбке. Волосы я собрала в пучок, обуваясь в остроносые туфли.

Наступил уже поздний вечер, когда он, вернувшись, стал подниматься в нашу комнату. От него просто волнами распространялась усталость.

Не просто усталость - отстранённость. Всё стало куда хуже, чем было. И я могла поклясться, что видела даже недовольство на его лице.

Недовольство... мной? Что, чёрт возьми, я сделала?

Нам надо поговорить.

Он отстегнул кобуру, перекатывая голову по плечам.

Не сейчас.

Откладывать больше не получится. Мне надоело здесь торчать, пока ты ходишь на свои таинственные переговоры - и что у тебя вечно от меня секреты. Мне надоело, что я всё время вне твоей жизни.

Его взгляд был угрожающим.

Ты должна набраться терпения.

Терпения?

Он опять на меня всё перекладывает?

Когда ты собираешься подпустить меня к себе? Когда мой рейтинг повысится до той отметки, после которой ты посвятишь меня в свои дела? Чтобы действительно их обсуждать? Когда мы переспим? Так мы уже! Когда мы будем жить вместе? Мы уже живём.
– Я постучала пальцем по подбородку.
– Хмм? Может тогда, когда ты выпорешь и трахнешь меня перед толпой зрителей? Что может быть интимнее этого? И всё равно ты не делишься со мной тем, что происходит в твоей жизни? В твоей голове?

Возможно, этого никогда не случится, - сказал он, и от этого меня переполнило беспокойством.
– Тебе когда-нибудь это приходило в голову? Как насчёт "никогда"?

Если ты не воспринимаешь меня, как партнёра, тогда я ничем не лучше куклы, игрушки, которую ты достаёшь и убираешь тогда, когда тебе удобно.
– Как и я поступала со своим арсеналом.
– И как ты думаешь, я себя в таком случае чувствую?

Для него я была просто собственностью - о чём он мне и сообщил.

Надо было прислушаться к этому, дорогуша.

Ладонью он провёл по губам.

Может, ты ждёшь от меня того, чего я не знаю, как дать.

Ты знаешь. Просто не хочешь!

Значит, я во всём виноват? Почему я должен тебе что-то говорить, если я чувствую, как ты от меня отдаляешься?

О, нет-нет-нет, Сибиряк. Я не отдаляюсь, это ты выставляешь меня за грёбанную дверь! Если не перестанешь - я взорвусь. Ты понял?

Хоть я и чувствовала в нём странную разновидность паники, внешне он оставался совершенно спокоен.

Назад дороги нет, сладкая. Ты пристрастилась ко мне так же, как и я к тебе.

Под влиянием. Этого я отрицать не могла. Не говоря уж о том, что я, как идиотка, в него влюбилась. Но если он мне не подходит...

Это правда, я пристрастилась к тебе. Но, может, пора менять привычки...

Внизу раздался какой-то шум. Севастьян схватил кобуру и мгновенно вытащил пистолет.

Стой здесь. Запри за мной дверь.

У меня сердце упало.

Кто там? Кто-то чужой?

Он наклонил голову. Через секунду ответил:

Нет, и в этом-то проблема.

Как? Почему??

Потому что чужих я могу убить.

Глава 40

Закрывая за ним дверь, я раздумывала, почему Севастьян не приказал мне укрыться в убежище.

Но разве я не знала ответ? Он не хотел, чтобы я видела их на мониторах. А значит, я должна была их увидеть.

Сидя за столом, я просматривала монитор за монитором, пока он спускался вниз по лестнице. Мои глаза округлились, когда я посмотрела на монитор, который показывал парковку. Наш охранник валялся на земле. Но, по крайней мере, было похоже, что он дышит.