Профессиональный патриот
Шрифт:
То, что случилось в стране, нельзя было назвать переворотом, революцией, путчем или гражданской войной. Это был мощный душевный подъём, который захватил и поднял, казалось, всех и каждого. Устали! Устали терпеть и ждать, устали слушать пустые обещания и надеяться на лучшее, которое никогда не придёт. Устали от бардака и беспредела. Устали от провалов и поражений, от стыда и унижений. Устали…
И тогда появились они. Не опытные ораторы, не умелые пиарщики, не хитрые политики. Просто — патриоты. Которые любили страну такой, какая она была, и верили, что она заслуживает лучшего.
Нет, они
А родина болела. Болела произволом и коррупцией, безработицей и преступностью, ксенофобией и национализмом. И именно любовь требовала не сидеть без действия, требовала что-то предпринять. …Дед Ивана только крякнул, когда услышал, что его внук собирается поступать на новый, не так давно созданный патриотический факультет, который собирался выпускать специалистов, обученных патриотизму по всем правилам науки.
— Ты чего? — спросил у него Иван, искренне недоумевая. — Я думал, ты мной гордиться будешь. Я тоже стану патриотом, как ты.
— А ты думаешь, меня этому в университетах обучали?
— Нет, я знаю, что вы сами до всего доходили, но чего же плохого в том, что нас этому научат?
— И что у тебя будет в дипломе написано? Профессиональный патриот?
— Ну да.
— И куда ты потом пойдёшь, с такой специальностью? Что, для вас даже рабочие места найдутся? С кабинетами и компьютерами?
— Да они уже и сейчас есть… Дед, ну, ты чего?
— Да ничего, Ванька, ничего. Станешь, значит, профессиональным патриотом. И будет это твоя работа — родину любить, — сарказм в голосе деда нарастал с каждой фразой. — С восьми утра до пяти вечера, с понедельника по пятницу. За деньги…
— За зарплату, — поправил Иван, поняв, к чему клонит дед.
— Всё одно, — махнул он рукой. — Какая разница, кто и как платит? Главное, что платит.
— Вот скажи мне, — не отступался Иван, — Неужели, предложи вам тогда, ты бы отказался получать зарплату за то, что вы делали?
— Если бы нам предложили за это зарплату, то ничего бы мы, Ванька, не сделали.
Иван насупился.
— Ну, не веришь мне — истории поверь, — вздохнул дед. — Далеко ходить не надо — хоть на советское время посмотри. Как всё начиналось и как всё закончилось. Поначалу партия ведь тоже выражала волю народа. Ну, или старалась. А потом что? Превратилась в машину для производства элиты, а от благих идей одна только оболочка и осталась. Так и с вами будет, Ванька. Мы-то ведь искренне, от всей души. А вот вы…
— Да с чего ты так уверен?
Дед только усмехнулся наивному юношескому оптимизму, потом вздохнул и покачал головой:
— С того, что нельзя из патриотизма делать профессию. А если попытаться, то получится из этого вовсе не патриот, а так, одна обёртка. Которой те, кому это выгодно, от народа прикрываться будут. Профессиональные патриоты, ну надо же!..
— Всё-таки
— Нет, Паш, спасибо.
— Почему?
Иван некоторое время молчал, проводя ладонью по ёршику волос на затылке, а потом вдруг буквально вцепился в Пашку взглядом:
— Скажи мне, что такое быть патриотом?
— Любить свою страну, — не раздумывая ответил Пашка.
— Именно. Тогда скажи мне, как можно любить чужую страну, какой бы распрекрасной она ни была?
— Так зря, что ли, мы — профессиональные патриоты? — ухмыльнулся приятель в ответ и продолжил, кривляясь: — Простые патриоты везде найдутся. Но мы-то — не они. Мы — специалисты, мы — профессионалы…
— И потому за деньги можем профессионально любить любую страну, — закончил за него Иван.
— Глянь-ка, да ты у нас идеалист! — насмешливо протянул Пашка. — Идеалист, максималист и дурак. Здесь для нас хоть есть настоящая работа. А дома? В кабинете дремать, на заседаниях молчать, на публике рядышком стоять?
Тут Пашка попал в яблочко.
Для нынешних профессиональных патриотов настоящей работы давно не осталось, заражать своей любовью к родине, как делали отцы и деды, было просто некого. Некогда равнодушные, а то и вовсе презирающие свою страну, сейчас люди на все лады провозглашали к ней свою любовь. На каждой демонстрации, куда Иван приходил, кто-то нёс транспарант ярче, чем его собственный. На каждом митинге кто-то размахивал флагом яростнее, чем он. На каждом параде кто-то кричал громче него. Патриотизм стал модным, как некогда были модными социализм, феминизм и мультикультурализм.
На этот раз Пашка истолковал молчания Ивана правильно и сменил тему.
— Ладно, а что Карлос-то тебе сказал?
Иван вспомнил глаза нового кандидата в кубинские вожди. В них горел самый настоящий огонь — команданте не лицемерил, не фальшивил и не играл на публику. И, несмотря на свою молодость, был очень прозорлив.
— Иван, вы знаете, что сделал Че, когда они с Кастро свергли Батисту? Фидель дал ему должность в правительстве, но Че отказался. Потому что он был не министром. Он был революционером. А в стране, где революция уже победила, для революционера нет работы. Так и с вами, профессиональными патриотами. Когда в стране всё хорошо, как сейчас у вас, в России, когда все снова любят родину, для вас уже и нет настоящей работы, разве не так?
Карлос Ревуэльта был прав — и ошибался одновременно. Да, дома с трибун неслись верные призывы, а в толпе царили правильные настроения. Да, на смену продажным, безразличным к судьбе родины политикам, пришли люди, неравнодушные к своей стране. Вон какие у них огромные флаги висят в кабинетах! Вон как они радостно кричат вместе с толпой! Вон какими лозунгами гремят с трибун! А что до того, что растут безработица и цены, что снова вспыхивают межнациональные конфликты и раздуваются угли ненависти к иммигрантам — так это не главное. Главное — лозунг погромче и транспарант поярче…