Профессионалы
Шрифт:
И всего-то около двадцати шагов, а много чего успеваешь подумать, когда идешь навстречу поднятому пистолету.
Гуров понял, что Леня вырубился, переложил пистолет из внутреннего кармана во внешний, навалился на машину, решил стрелять с упора. «Но мой выстрел второй, а стрелок я аховый», – подумал он.
Петренко еще раз взглянул на приближающегося Терентьева, положил на мокрую стойку три рубля, сказал:
– Я сейчас, – и отошел к бакам с мусором, якобы по нужде.
Терентьев видел удаляющиеся ноги, ругнулся, шально подумал, что догнать Петренко
– Пиво есть?
Буфетчица оскорбленно отвернулась, глянула снова, увидела какие-то шалые глаза клиента, усмехнулась:
– Горит душа? А вчера небось хорошо было?
– Вчера, сестренка, было небо в алмазах, – произнес Виктор слышанную недавно от майора фразу.
– Небо в алмазах. – Буфетчица вздохнула, вынула из холодильника припасенную для себя бутылку минеральной.
– Яхонтовая ты моя, – тянул время Терентьев, копаясь в карманах в поисках мелочи. Волнение исчезло, он чувствовал свою силу и ловкость и мечтал: только бы он успокоился и вернулся, я его сверну, как бумажного. Не то что выстрелить, икнуть не успеет.
– С получки отдашь, бриллиантовый. – Буфетчица открыла бутылку, сунула Терентьеву в руку. – У Петровны калымишь?
– У нее. – Терентьев жадно пил прямо из бутылки.
«Чего тянешь? Уходи! – пытался телепатировать Гуров. – Что же ты так светишься, на кого я тебя, дурачка, поменяю?»
– Вялый он, медленный! – возбужденно заговорил Терентьев, входя следом за Гуровым в пахнущий сыростью овощной магазин. – Если с четырех сторон одновременно подойти!
– Выдохни, – остановил его Гуров. – Перейди на другую сторону улицы и ближе, чем за квартал, не появляйся.
– Майор, это он! Сердце не обманешь! И как смотался?
– А если человек действительно писать захотел? – усмехнулся Гуров.
– Значит, он не убийца и мы ничем не рискуем. – Терентьев все еще рвался действовать.
– А если я ошибся? И он именно меня за глупость пришьет первого? – поинтересовался Гуров и, кончая никчемный диалог, сказал: – Выполняйте.
Петренко взял тарелку и сдачу, сел за столик и неловко, левой рукой, жадно ел, роняя с ложки, так как смотрел все время по сторонам.
– Ну, как, Леня, выспался? – как можно миролюбивее спросил Гуров, усаживаясь в машину и снимая телефонную трубку.
Когда полковник ответил, он доложил:
– Есть основания считать, что – да. Однако не факт.
– Молодец, – сказал Орлов. – Объемно, конкретно и сжато.
– Стараемся, Петр Николаевич.
– Удачи! – Полковник положил трубку.
Недавно звонил высокопоставленный чиновник, возмущался: маньяк-убийца разгуливает по столице нашей Родины, а легендарный МУР бездействует!
В ответ Петр Николаевич лишь поинтересовался, действительно ли Москва – столица. Через несколько минут позвонил Турилин и «попросил» Орлова: ни с кем – тут генерал выдержал паузу – ни в какие разговоры по поводу проводимой операции не вступать, адресовать абонента к нему, Турилину.
Когда Константин Константинович что-либо у него «просил», полковник
«Не заметил! – ликовал Леня, глядя в затылок начальника. – А я уже в порядке, почти в порядке!»– и усиленно массировал кисть правой руки.
Петренко бродил по пустынным переулкам, около часа сидел на лавочке в сквере, дважды выходил на людные улицы, стоял и возвращался в переулок. Он ничего не искал, никуда не стремился, болтался явно без дела. Приблизиться к нему, не рискуя жизнью, не удавалось. Поведение его объяснялось просто: Петренко забыл ключ от квартиры, уходя за пропитанием, захлопнул дверь и теперь ждал, когда сестра вернется с работы.
Гуров не понимал подозреваемого, нервничал, скрывал свое состояние от подчиненных и от полковника и устал от постоянного напряжения. Главное – не допустить контакта Петренко с посторонним, не дать ему совершить еще одно убийство.
Нина Быстрова, которая поутру стояла на перекрестке с жезлом, не очень понимая серьезность происходящего, устала от безделья. Она ходила по треугольнику Прохоров – Терентьев – Гуров, удивляясь серьезности майора и насупленной молчаливости богатырей.
Терентьев и Прохоров, которых Гуров передвигал с места на место, где-то к пяти стали равнодушными исполнителями. Встань там, стою. Иди туда, иду. Ближе к месту, дальше от него. Перейди на другую сторону, обгони. Пожалуйста, как прикажете. Гуров их состояние понимал, чувствовал, что они с каждым часом теряют остроту восприятия и ощущение опасности, могут допустить глупейшую оплошность и тогда…
Каждые тридцать-сорок минут Гуров звонил Орлову, говорить им было не о чем, обменявшись короткими фразами, они опускали трубки, ждали.
Леня Симоненко очухался, нашел себя, главное, он, словно актер, определил для себя задачу и сверхзадачу. Он придумал такие обстоятельства. Я нахожусь за рубежом на соревнованиях, приехали на стрельбище, не вызывают и, когда вызовут, неизвестно. Необходимо находиться в кондиции, не дремать, но и не перегорать. Он то сидел в машине, то выходил, гулял, приноровившись видеть одновременно и Петренко и Гурова.
Хорошее состояние стрелка действовало на Гурова благотворно. Но старший группы не может расслабляться, он находится под постоянным высоким напряжением, обязан учитывать одновременно несколько факторов.
Не выпуская из поля зрения объект, оценивать его состояние и по возможности предугадывать направление движения. Видеть всю окружающую объект среду, не допустить неожиданного быстрого приближения к нему какого-либо прохожего и любого постороннего человека.
Для этого необходимо находиться самому и передвигать оперативников таким образом, чтобы, с одной стороны, в случае чего, не опоздать, с другой – не находиться в поле зрения фигуранта, то есть не светиться. При этом стрелка надо держать не ближе сорока и не дальше пятидесяти метров и чтобы между ним и объектом не сновали прохожие. Гуров не терял контроля над ситуацией даже во время коротких докладов начальству.