Профессия – призрак
Шрифт:
По мере того как я продолжал свой рассказ, на лице лорда Сесила выражалось все большее изумление. А после того, как я кончил, маркиз Малвенор долго молчал, погрузившись в глубокое раздумье.
На лорда Сесила наверняка произвел впечатление контраст между ребячливостью моих поступков и серьезными последствиями, какие они породили в замке и в воображении его обитателей. Вопреки пословице, не гора родила мышь, а мышь родила гору, к тому же сама об этом не помышляя.
Но, очевидно, у лорда Сесила хватило благородства признать, что мои действия не повлекли бы за собой никаких последствий, не окажись взрослые доверчивей детей.
— Послушай, Джон, — заговорил наконец маркиз, — я готов понять, что ты кормился за мой счет в моей кладовой и бесплатно жил в моем
Я мог предложить только одно правдоподобное объяснение:
— Просто ради забавы, ваша светлость.
Лорд Сесил вскочил и воздел руки к небу…
— Выходит, ради забавы ты потакал бредням достопочтенной леди Памелы и таким образом посмеялся над ее старостью. Ради забавы ты дважды заставил Англию и Шотландию поверить, будто с помощью вспышки магния можно сфотографировать эктоплазму, и таким образом посмеялся над уважаемым мэтром Дашсноком и над отечественной наукой. Ради забавы ты едва не свел в могилу жениха моей дочери Алисы, который надеялся встретить в Малвеноре почет и радушие, и таким образом отпугнул богатого жениха и посмеялся как над чувствами, так и над вполне законной и выгодной сделкой. Ради забавы довел до сердечного приступа несчастного журналиста из «Трубы» и таким образом посмеялся над прессой и над ее представителями. Ради забавы вымазал заячьей кровью семейную реликвию и Библию, которую мог держать в руках сам Лютер, и посмеялся над традициями и верой. Ради забавы ты вверг меня в ужаснейшее беспокойство, сбил меня с толку, заставил делать глупейшие заявления и таким образом посмеялся над аристократией и над моим гостеприимством. Ради забавы ты довел до жалкого состояния моего верного Джеймса и таким образом посмеялся над простым народом, из которого ты вышел. Ради забавы ты, как дикарь, растоптал в моем кабинете естественных наук бесценные коллекции гватемальских бабочек, и по твоей милости стал одноглазым редчайший экземпляр ласки из Афганистана. Ради забавы, horresco referens (упоминаю об этом с ужасом), ты сотрясал мой замок варварскими воплями и таким образом посмеялся над всеми. Словом, ради забавы ты потерял уважение ко всему, кроме собственных забав! Но если ты забавляешься таким образом в двенадцать лет, милорд Джон, какие забавы будут у тебя в тринадцать?
Мне оставалось только смиренно понурить голову, сознавая, что в этих суровых словах содержится изрядная доля правды.
Утомленный приливом ораторского пыла, лорд Сесил потянулся к бутылке старого виски, налил его себе щедрой рукой, а потом изрек такой ужасный приговор:
— Ты заслуживаешь, чтобы я препоручил тебя сначала заботам мэтра Дашснока, потом заботам Джеймса, а потом заботам полиции, чтобы она, разобравшись с тобой, препоручила тебя заботам твоего мужлана-кузнеца.
Я в слезах упал на колени.
А лорд Сесил продолжал с невольным восхищением, как бы обращаясь к самому себе:
— Одно несомненно, у этого Джона налицо безусловное призвание быть призраком, и как рано оно проявилось! Дюжина настоящих призраков не сумела бы в столь короткое время наделать такого переполоха. Он побил все рекорды Шотландии!
И сквозь собственные рыдания я услышал, как лорд Сесил задумчиво добавил:
— Можно ли противодействовать такому призванию? Быть может, это перст судьбы?
Голос лорда Сесила становился все более ласковым.
— Я ведь и сам был молод… В июле 1870 года, в день, когда леди Памела в четвертый раз выходила замуж, кто разбросал рисовые зерна на мокрых ступенях собора Святого Павла, так что шесть человек при выходе из храма переломали себе ноги? Маленький Сесил. Ох, и накувыркались же они тогда! Новобрачный в гипсе, генерал Блудтурнип в военном госпитале, у двоюродного брата премьер-министра пустую голову раздуло чуть ли не вдвое!.. И что сказал мой отец, который был человеком мудрым? «Твой проступок, Сесил, — сказал он, — настолько чудовищен, что лучше о нем не говорить».
Черты лорда Сесила осветила добродушная улыбка, и он вновь обратился ко мне:
— Не хочу смерти грешника, Джон. Вставай,
Я встал, не веря своим ушам.
— Но я никогда не останавливаюсь на полпути, Джон. Я пойду дальше: поскольку чердак так тебе понравился, почему бы тебе не остаться там еще на некоторое время?
Я решил, что лорд Сесил надо мной смеется, но он продолжал самым серьезным тоном:
— Я дам тебе, пожалуй, ключ от кладовой, второй будет по-прежнему у миссис Биггот. Поскольку, оказывается, так легко отведывать понемногу от разных блюд, не оставляя следов, лучше отныне запирать кладовую. Не следует вводить в искушение остальных слуг и лакомку Уинстона…
— Да, ваша светлость.
— Но само собой, Джон, твое пребывание в Малвеноре отныне будет нашим с тобой секретом. Если об этом пронюхает кто-нибудь третий, назавтра об этом узнают все. Понял?
— Да, ваша светлость.
— Если ты попадешься, я тотчас выгоню тебя из замка, сделав вид, что знать тебя не знаю. Ясно?
— Да, ваша светлость.
— Но вряд ли ты окажешься таким неловким, что вынудишь меня к столь неприятным крайним мерам. Пусть тебе послужит уроком твоя промашка с Джеймсом, уяснил?
— Да, ваша светлость.
— Итак, осторожность! Не вздумай больше оставлять где-нибудь свечу…
— Да, ваша светлость.
— Ты понял, к чему я клоню?
— Да, ваша светлость.
— Ну так скажи. Я слушаю!
Я постарался деликатно подбирать слова…
— Ваша светлость, наверное, полагает, что такому замку, как Малвенор, где призрак немного… ленится, было бы полезно прибегнуть к помощи призрака… гм-м… более активного?
Лорд Сесил рассмеялся.
— Ты смышленый малый, Джон, и ты это доказал! Но я думаю в первую очередь не о рядовых посетителях — ты их и так уже довольно потешил! Нет, речь идет о дичи необыкновенной, такой, какую можно подстрелить раз в столетие. Садись же, я тебе сейчас все объясню…
Я сел на краешек стула. Положение изменилось так неожиданно, так круто, что мне казалось, я грежу наяву. Только известная логика в словах и в поведении лорда Сесила убедила меня, что я не сплю. Впрочем, разве наш мир поддается логическому объяснению?
Мое призвание сопровождает меня и преследует
Лорд Сесил встал, но, когда и я хотел последовать его примеру, удержал меня с любезной предупредительностью:
— Сиди, дорогой Джон! А я, расхаживая по кабинету, попытаюсь прояснить свою мысль и твою. С тех пор как мне пришлось отказаться от охоты на лисиц и продать своих собак, за которыми приходилось бегать, мне необходима разминка… Короче. Сегодня вечером в Малвенор приехал важный гость — Джулиус Гроб-юниор, гражданин Соединенных Штатов Северной Америки, мультимиллионер, владеющий всеми видами валюты. Этот господин, большую часть времени проживающий в Лос-Анджелесе, в Калифорнии, нажил состояние на разнообразных похоронах. На западном побережье Америки, от Канады до Мексики, он практически хоронит всех. Его девиз: «Доверьтесь Гробу и спите спокойно!» стал знаменитым. В рекламных целях, а также по личной склонности мистер Гроб питает особое пристрастие к призракам. Его личная библиотека насчитывает сто двадцать пять тысяч томов, посвященных этому вопросу: девятнадцать секретарей по его распоряжению изучили четвертую часть этих сочинений. Гроб проездом находился в Лондоне, когда в газетах появилась фотография Артура — гм-м, словом… твоя фотография, и он не мог не откликнуться на эту новость и не примчаться сюда, чтобы во всем удостовериться на месте. Я посчитал своим долгом рассказать ему о том, что здесь происходит, рассказать с той наивной доверчивостью, которая тогда мной владела, и это еще усилило, если только это возможно, его интерес. Незадолго до полуночи в этом самом кабинете Гроб сделал мне предложение, которое своей внезапностью и странностью как нельзя более соответствует характеру янки. Правда, Гроб оговорил свое предложение условием, что соберет дополнительную информацию… Словом, Гроб мечтает купить замок Малвенор, чтобы наконец обзавестись достойным своего положения призраком. Догадываешься, что я ему ответил, Джон?