Профессия — психолог
Шрифт:
Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он все вослед:
И сил уже бежать ей нет
(да ине хочется. Оправдание «ОНО» перед «СВЕРХ-Я». — М. Л.).
Татьяна засыпает глубже. Возникают картины почти сексуального содержания:
Упала
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна
(сома не знаю, как получилось. — М. Л.),
Не шевельнется, не дохнет;
Он мчит ее лесной дорогой;
Вдруг меж дерев шалаш убогий
(с милым рай в шалаше. — М. Л.);
Кругом все глушь; отовсюду он
Пустынным снегом занесен,
И ярко светится окошко,
И в шалаше и крик и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
Погрейся у него немножко!»
И в сени прямо он идет
И на порог ее кладет
(сон продолжает углубляться— медведь уже заговорил человеческим голосом.— М. Л.).
Опомнилась, глядит
Татьяна: Медведя нет; она в сенях;
За дверью крик и звон стакана,
Как на больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько в щелку
(а ведь могла убежать.— М. Л.),
И что же! видит... за столом
Сидят чудовища кругом:
Один
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый...
Опускаю описание других чудовищ.
Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил (для «ОНО». — М. Л.) и страшен
ей (для «СВЕРХ-Я». — М. Л.) —,
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.
Он знак подаст — и все хлопочут;
Он пьет — все пьют и все кричат;
Он засмеется — все хохочут;
Нахмурит брови — все молчат;
Он там хозяин, это ясно:
И Тане уж не так ужасно,
И любопытная теперь
Немного растворила дверь...
Вдруг ветер дунул, загашая
Огонь светильников ночных;
Смутилась шайка домовых;
Онегин, взорами сверкая,
Из-за стола, гремя, встает;
Все встали: он к дверям идет.
И страшно ей; и торопливо
Татьяна силится бежать
(«СВЕРХ-Я». — М. Л.):