Профессия: шерп
Шрифт:
— Алёшенька… — вкрадчиво начала девушка.
— Давай сразу к сути, — предложил Сизарь.
— Мой ноут дома остался. Я хотела на твоем все сделать.
— Эхе-хе-х… Ну, ладно, садись. — Алексей допил кофе и стал переодеваться.
— А ты что будешь делать?
— Схожу пока в бассейн. Тут есть два разных для постояльцев. Верхний, говорят, открытый, теплый, со стеклянной наружной стеной и видом на Москву. Хоть раз воспользуюсь.
— Мяу-у… — жалобно округлились глаза девушки.
— Ты так смотришь, как будто я тебя на цепь посадил.
— Мяу-у…
— Ладно, пошли.
Для тех, кто выбирается из постели ближе к часу, время бежит быстро. Алексей и Лана поплавали в бассейне, сходили в зеркальное кафе, превращенное в лабиринт из отдельных кабинок, посетили зимний сад — и вдруг оказалось, что день уже закончился. Скромный ужин в ресторане — и в номер молодые люди вернулись после девяти.
Девушка тут же прилипла к компьютеру — отрабатывать долги, Сизарь засел в кресле у телевизора, посмотрел новости, фильм об очередном астероиде, чуть было не уничтожившем Землю, но в самый последний миг храбро расстрелянном из двух «стингеров» непокорным мавром, который отказался выполнять приказ белого самодура-офицера о смирении и молитве. Куда при этом исчезла инерционная масса примерно в двести тысяч тонн льда и камня, создатели шедевра предпочли скромно умолчать.
Ближе к одиннадцати удивление Алексея стало нарастать. Он выключил панель, разобрал постель, разделся и отправился к гостье, что-то рычащей себе под нос и воинственно бьющей по клавишам.
— Лана, ты не слишком заработалась? Может, закончишь утром?
— Зачем утром? У меня времени много, — подняла она голову и весело ему подмигнула. — Я тут подумала, что раз ты христианин, то внебрачный блуд тебе запрещен. И своими наглыми предложениями о сексе я оскорбляю твои религиозные предра-а-а-сс… утки… Сутки… А-а-а! — Вернувшись к работе, журналистка поняла, что запуталась в клавишах и принялась править слова последнего предложения. — Утки, сутки… В общем, британских ученых побоку, буду беречь целомудрие. Все ради тебя, милый. Все ради… «Радиоастрон» или «радиа…»?
— «О», — ответил Сизарь. — Может, сделаешь перерыв?
— Не веришь? — усмехнулась журналистка. — Все вы такие. Говорите одно, делаете другое, хотите третьего. А кто честен, тот для вас сразу «кролик»… Где тут буква «ё»?
— В слове «кролик» нет буквы «ё».
— Зато она есть в слове «ёлки»… Они ведь обещали ее для всех отличников по физике.
— Лана, ты когда-нибудь играла в карты? — Сизарь зарылся носом в ее волосы.
— Кто же в них не играл? — сохранила текст девушка.
— Тогда ты должна знать, милая, что, чем сложнее правила, тем интереснее игра. И в каждой есть обязательные запреты. И запреты очень, очень обязательные… — Он наклонился ниже, дыша в волосы, прошел губами по ее горячему розовому ушку, двинулся дальше, шепча губами в шею: — А также имеются козыри, джокеры… — Теперь его руки могли коснуться упругой груди гостьи. — Есть разные масти… — Правая рука скользнула ниже, к бедрам, левая проникла в вырез платья, в то время как губы целовали
Он запечатал рот девушки поцелуем, пальцы правой руки заставили выгнуться ее тело. Лана, дернулась, пнув ногой столешницу, стул повалился назад, и молодой человек без труда смог перехватить ее на руки, перенести на постель.
— Нет, нельзя, — зашептала она в перерывах между поцелуями. — Тебе придется страдать и каяться.
— Ради тебя хоть на костер. — Он скинул с ее плеч лямочки платья, вместе с ними отпрянул вниз и начал новое восхождение, целуя ее пальчики и ступни, щиколотки и колени, заставляя Лану жалобно стонать и скрести пальцами простыню…
Алексей добился своего только к полуночи, оставив несчастную жертву в бессилии лежать головой между подушек, с запутавшимися в одеяле ногами. После победы он мужественно поднялся, дошел до ноутбука, еще раз сохранил текст поверженной журналистки и перевел компьютер в спящий режим.
— Хорошо, я сдаюсь, — неожиданно прошептала девушка. — Я согласна стать твоею навсегда. И будь все что будет.
— Ты прекрасна, Лана. Созерцать тебя — одно удовольствие.
— Это все равно, что не ответить вообще, — приподнялась она на локте. — Почему ты молчишь?
— Опыт предыдущих контактов подсказывает, моя милая, что первые двое суток у нас все идет хорошо. И только к третьему дню ситуация меняется так, что у нас возникает желание друг друга убить.
— Господи, тебе только геометрию в школе преподавать, — упав на подушку, схватилась за голову Светлана. — Ты говоришь о любви так, словно о задачке с двумя бассейнами.
— Уж кто бы попрекал! Как насчет секса три раза в сутки по рекомендациям британских ученых?
— Намекаешь, что пробил третий день, и мы начинаем ссориться? — снова приподнялась она. — Не дождешься. Я с тобой согласна, дорогой!
— С чем?
— Со всем, дорогой! Все, что хочешь, дорогой! Будь по-твоему, дорогой! Кто бы мог подумать, что в обычной колоде всего тридцать четыре карты?
— Тридцать шесть, — машинально поправил Сизарь.
— Может быть, пересчитаем, дорогой? — заговорщицки ухмыльнувшись, отвалилась обратно в подушки девушка.
Ночь была долгой и сладкой, но завершилась резко и грубо. Утром, когда Алексей еще благостно дремал под торопливый перестук клавиш, Света вдруг метнулась через весь номер и яростно затрясла его сквозь одеяло:
— Вставай, Лёша! Ваш концерн накрылся! Все, хана, его закрывают!
— Что?! — сел он в постели.
— Американский конгресс запретил банкам проводить платежи корпорации «Молибден»! Все, это хана! За пределами России вам теперь ни одного цента не получить! Да и в России половина денег через американские платежные системы двигаются.
— Не может быть… — Сизарь выбрался из постели, подошел к ноутбуку, увидел заголовок статьи. — От, ёжкин кот!
— Теперь Тумарин убьет сначала тебя, — пообещала девушка, — а потом меня. Или наоборот. А потом ваш Топорков убьет нас обоих!