Профессор Допотопнов. Необыкновенные приключения в недрах Земли.
Шрифт:
Слабо заселенные леса и степи недолго ожидали новых жителей. Люди другого племени, более развитые, пришли из далекой, неизвестной нам страны и медленно расходились во все стороны. На западе они нашли совсем почти еще безлюдные пространства. Каждое поколение углублялось все дальше в глухие чащи, изобиловавшие зверями.
Пришельцы эти значительно отличались от первых европейцев. Ничего удивительного, что оба племени, встречаясь случайно, старались избегать близких сношений. Европейцы четвертичного периода, как кочевники, любили лишь вольную степь и беспрепятственно уступали пришельцам облюбованные последними места и уходили на запад и на север. Небольшая часть их осталась и покорно переняла новый уклад жизни.
Племя, которое увидели наши путешественники, насчитывало уже много лет существования. Не считая тысячелетий, проведенных ими в своем отечестве, они уже многие
Орудия из шлифованного камня
Это были уже пра-прапра-правнуки первых пришельцев. Образ жизни, мышление и обычаи нового племени и старого, представители которого встречались еще кое-где на далеких окраинах, резко различались между собою. Первые европейцы, как мы говорили, вели кочующий образ и жизни, пришельцы — оседлый. Первые жили охотой и не могли даже представить себе, чтобы из земли можно было извлекать какие-либо выгоды; вторые взрыхляли уже землю при помощи кирки, которая может считаться первой «сохой». Первые обладали лишь грубыми каменными орудиями, гнездились в пещерах лишь временами, так как постоянно переходили с места на место; вторые умели шлифовать камни и делали из них топоры, молоты, долота и другие орудия. Они всегда жили в пещерах или землянках и сажали в землю зерна растений, которые они вывезли из своей родной страны. Коренные жители жарили или сушили мясо; они не знали, что значит варить его, не имели понятия о гончарном искусстве. Горячую воду они приготовляли, бросая раскаленные в костре камни в кожаные мешки, наполненные водой. Пришельцы же умели нагревать воду над огнем в сосудах из кожи или коры древесной и в плетенках, облепленных толстым слоем глины. Мало-помалу они убедились, что глина по обжигании становится твердой, как камень. Тогда они научились делать горшки и разные сосуды из одной глины. Ржаные и ячменные колосья они жгли или рубили и осыпавшиеся зерна сушили, крошили на кашу и готовили из них хлеб.
Прежние кочевники нисколько не заботились о своих покойниках, новые же оседлые жители старательно хоронили своих мертвецов, и некоторым, выделившимся при жизни какими-либо заслугами, начали воздвигать курганы и памятники из камней, так называемые дольмены.
Дольмен
Кочевники, при всей своей суровости, были в сильной степени одарены чувством красоты и имели в своих сердцах поэтические грезы; пришельцы же, несмотря на все свое превосходство, не обладали художественным чутьем и не воспринимали так жадно красоты, разлитой в природе. Они жили в достатке, так как наряду с животной пользовались в равной мере и растительной пищей. Хотя они не посвящали охоте так много времени, как кочевники, тем не менее имели всегда вдоволь мяса, потому что научились ловить диких быков, держать их в оградах и, что очень важно, охранять от волков и медведей. Неукротимые животные тосковали на свободе, рвали копытами землю, пока не умирали от стрелы или копья непрошеного опекуна. Позднее человек научился пользоваться молоком и маслом от животных, и эти продукты были единственными почти предметами питания пастушеских племен.
***
Род человеческий неограниченно царил теперь на земле. Он господствовал над всем миром одушевленных существ. Он знал обычаи всех обитателей лесов и степей и умел извлекать выгоду из своих сведений. Все живущее боялось человека и подчинялось его силе и уму. Птиц и небольших животных он ловил в силки, больших он убивал в капканах и даже в открытом бою. Справедливость, однако, требует сказать, что положение человека упрочило одно животное, принадлежавшее в хищной семье волков и шакалов. Человек заключил с этим животным тесную дружбу и много извлек из нее. Союз этот дал ему больше, нежели могли дать ему все сокровища суши и моря.
Это важное событие в жизни человека до сих пор покрыто мраком таинственности. Как это случилось и когда именно — трудно сказать. Вероятнее всего, что собака сблизилась с человеком в последние времена каменного века. Стаи собак долгое время на расстоянии сопутствовали
Они отгоняли от людских жилищ волков и других хищных зверей. Такие полуприятельские отношения на расстоянии длились очень долго. Но мало-помалу человек оценил своих сопутчиков. Собака все ближе и ближе стала подходить к пещерам и людским стоянкам и все менее стала бояться человека.
Взаимное недоверие исчезло и вскоре сменилось дружбой. Собака, так сказать, дополнила человека своим чутким слухом, обонянием, быстротою ног и многими другими качествами. Она совершила гораздо больший переворот в жизни человека, нежели в позднейшее время самые важные открытия вроде книгопечатания, пара и электричества. Ни одно животное, даже лошадь, не заслуживает в такой степени дружбы и любви человека, как собака.
Верная и покорная, она в течение многих тысячелетий была как бы частью его существования, неизбежным условием его благополучия и успехов. С тех пор собака сделалась как бы частью нашего имущества. Каждая собака принадлежит всецело своему «господину», приспособляется к его привычкам, охраняет его собственность, угадывает его желания и предана ему до последнего вздоха.
Наши путешественники наблюдали счастливую группу людей, удобно и уютно расположившихся в дремучем лесу. Эти люди были счастливы избытком сил и здоровья, своими победами над окружавшим их миром и незнанием тех забот и печалей, которые отравляют людям существование в наше время. Их впечатлительные души полны были суровой поэзией и жаждою знания. Не зная книг, они уже размышляли о чудесах природы: о буре, грозе, о мраке ночном, о золотистом восходе и пурпурном закате солнца, о радуге, облаках и дождях, о шелесте листьев и журчании ручейков, о почках, распускающихся в цветы, и о плодах, вырастающих из цветов. Все их интересовало, все они умели себе объяснить и так же непоколебимо верили в свои выводы, как мы в свои, научные, основанные на трудах и исследованиях величайших ученых. Они смотрели на всю вселенную с точки зрения своих грез и приписывали стихиям собственные качества и недостатки. Свет и мрак, деревья и животные, моря и реки, облака, гром и молния — все это, по их понятиям, жило и имело свой разум, волю, пороки и добродетели.
***
Погруженный в какую-то приятную истому, профессор Допотопнов качался на волнах озера, лежа на дне челнока. Взгляд его был бесцельно устремлен в даль, где водная поверхность сливалась с едва заметным берегом. На горизонте маячили голубые очертания гор, а над ними висели серовато-белые массы туч. Челнок, уносивший профессора, был собственно не больше, как корыто, искусно выдолбленное из толстого дерева. Два человека, одетые в козьи шкуры и подпоясанные грубыми ремнями, гребли длинными палками. Лица, руки и грудь этих людей были вымазаны жиром, смешанным с черной, желтой и алой краской, и блестели словно бронза под лучами солнца.
Свайные постройки
Профессор одним взглядом обнял все эти подробности. Он не отдавал себе еще отчета, каким чудом он очутился в челноке, — взгляд его блуждал по синим волнам и наконец остановился на другом береге. Там зеленели луга, опоясанные темными лесами. Около берега, среди водных зарослей подымалось несколько построек на сваях. Они были так близко, что геолог различал узкие мостики, соединявшие эти домики с берегом. Вид этих домиков сразу отрезвил геолога, и он в одно мгновение сообразил, что видит перед собою надводное поселение, так называемые свайные постройки нового каменного века. Вдруг взгляд его упал на пестрые лица молчавших гребцов. Он присмотрелся к ним и изумленно вскрикнул. Один из гребцов был лорд Пуцкинс, другой — его верный Станислав.
— Что значит этот маскарад? — воскликнул он. — Что вы с собой сделали?
На кирпичном лице лорда, раскрашенном кругами и волнистыми линиями, мелькнула легкая усмешка.
— Вот она, благодарность человеческая, — ответил он. — Вместо того, чтобы благодарить нас, вы нас подвергаете какому-то допросу.
— Куда мы едем?
— Вот к этой деревушке. Согласитесь, что явиться туда в нашем обычном одеянии было бы небезопасно.
— Шальная мысль! Вы имеете вид диких.
— Да и вы не меньше!