Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей

Ньюман Ким

Сток откинулся в кресле и выпустил клуб дыма. Когда же он наконец доберётся до пресловутой собаки? Экономические модели — это прекрасно, но, если вы начали историю с псины, лучше бы ей, чёрт подери, появиться, причём в первом же акте.

— Перво-наперво следовало объяснить арендаторам (которые суть такая же моя собственность, как овцы, куры и зерно), что я намерен воспользоваться всеми своими правами. Дерби (его я оставил, но только в качестве консультанта) собрал всех до единого. Бородатые навозные жуки в грязной рабочей одёжке расселись на скамьях и принялись ворчать. Мол, лучше бы оказаться сейчас в «Красном псе». Я заставил их прождать несколько часов, а когда наконец появился, разговоры мигом стихли. Слышно было, как звенят мои серебряные шпоры. Мальчики заняли стратегически выверенные позиции и откинули полы плащей, демонстрируя оружие. В немецких книжках по

экономике пишут: надо воздействовать на рабочую силу при помощи театральных эффектов. Жители Трэнтриджа никогда не видали таких бравых hombres [9] . Джек Ленивый Глаз участвовал в парочке войн, Альбинос Накжинский как-то закусил печенью канадского констебля, а Дэн’л одной своей внешностью производит сильное впечатление. Я произнёс речь, вполне понятную, — два или три пункта. Делал паузы, чтобы смолкло гневное лепетание. То, что они считают своей собственностью, на самом деле принадлежит мне. Причитания возобновились, и Ленивый Глаз пальнул в потолок. Мужланы заткнулись сами и заткнули пальцами уши. Я ждал неизбежного. В этом-то весь смысл: собрать стадо и вывалить на него плохие новости, тогда мигом выявятся самые твердолобые ……. Нужно подавить их, и остальные уже не пикнут.

9

Парни (исп.).

Профессор Мориарти, тоже сторонник экономической теории, одобрительно кивнул.

— Ну и вот, поднимается, кто бы вы думали, Диггори Венн, чёртов сын. Рожа и руки красные, как у апачи. Это из-за его бывшей профессии — охряником работал, торговал краской для овец, можете представить? Теперь-то он просто болтается там и сям и агитирует за права человека и хорошие условия труда. Сущий ……. При этом даже не арендатор. Его просто занесло в наши края. Я предвидел, что на собрание заявится кто-нибудь этакий. Венн призывал открыто выступить против того, что я называю эффективной экономической моделью, а он — принудительным рабством. Разумеется, ни о каких дебатах и речи не шло. Я подал сигнал Альбиносу и Ленивому Глазу, и они угостили охряника точно так, как угощали фермеров в Техасе: выволокли на улицу, привязали к насосу и выпороли куском колючей проволоки из ближайшей изгороди. Спина у него сделалась в тон рукам и роже. Жалобы мигом стихли. Трэнтридж начал приносить доход… мне. Возможно, арендаторы теперь малость недоедают или вынуждены пришивать заплатки на старое пальто за неимением нового, но именно так и прописано в добрых английских законах. Наконец я мог радоваться жизни… и занимался этим примерно две недели.

В глазах профессора зажёгся интерес.

— Если выпоротый Венн вздумает мутить воду, я мигом приволоку его в суд присяжных, и мерзавца повесят за разжигание бунта. Брэхэму Дерби приходится выслушивать стенания мужичья, и он не особенно счастлив, но тем не менее неплохо ведёт хозяйство. К тому же я приютил его сестрёнку Мод, единственную в округе более-менее годную для забав девицу.

— Мисс Мод красивая, — вставил Дэн’л.

Судя по его тону, у Герти была соперница. Сток дёрнул бровью, услышав от своего помощника подобные речи. Значит, Мод Дерби — его слабое место. Нужно непременно с ней познакомиться. Надо же, слабые места, оказывается, бывают даже у отпетых мерзавцев-джасперов.

— Да уж, Мод точно не похожа на своих братцев.

— Братцев? — уточнил Мориарти.

— Кроме Брэхэма, который хотя бы разбирается в удоях и ценах на свинину, есть ещё мечтательный дурачок Саул.

— Мне он нравится, — вмешался Дэн’л. — Разговаривает со мной.

— Да, вот так и можно охарактеризовать Саула Дерби, — согласился Сток. — Он дружит с Дэн’лом и уживается даже с Альбиносом, а уж того боятся так же сильно, как… как вас, профессор.

Мориарти довольно кивнул.

— Дерби похожи на индейцев, знаете ли. Невозможно приручить, но вполне можно выбить из них дурь, и тогда они начинают прислушиваться к голосу разума. Уэссекс, как выяснилось, мало отличается от Америки. Гадюки на полях, болота, краснорожие смутьяны, беглые каторжники из принстаунской тюрьмы. Удивительно, что здесь нет …… Эрпов. Хотя я охотнее имел бы дело с их кольтами, чем со страшилками Трингхэма. Даже самого быстрого ганфайтера можно уложить выстрелом в спину. А вот собаку Трингхэма пули не берут.

— Кто такой этот Трингхэм? — поинтересовался профессор.

— Очередной нежеланный гость. Восьмидесятилетний старикашка, бормочущий всякие глупости. Однажды его вдруг занесло

в поместье. Всю свою жизнь совал нос (и не только его) в чужой навоз и при этом причинил немало вреда. Я не стал бы недооценивать нанесённый им ущерб. Он сделал из семьи д’Эрбервиллей хобби. Можете представить? Священник интереса ради копается в чужой истории! Даже моя полоумная тётушка не пускала его на порог. После её смерти Трингхэм решил снова покопаться в «архивах». Нужно было велеть Альбиносу, чтобы старикашку с перерезанной глоткой закопал в Заповеднике. Но из усадьбы его выпроваживал Брэхэм. Оттуда болван отправился прямиком в салун и растрепал свою байку про собаку.

Наконец-то мы дошли до сути.

— Мне потом обо всём рассказал Ленивый Глаз. Он крутил шашни с местной девкой Кар Дарч и наведывался с ней в «Красного пса». Так вот, Трингхэм вошёл, уселся возле камина, заказал пинту обычной козьей мочи и принялся рассказывать голодающим навозникам (заметьте, на выпивку у них денег хватает), как именно паб получил своё название…

Сток наклонился вперёд и понизил голос. Кончик его сигары мерцал, брови изогнулись, словно рога.

— Фамилию д’Эрбервилль дядя получил за деньги. Не знаю точно, кем был его отец и, соответственно, мой дед, зато у меня есть рукопись, в которой прослеживаются все д’Эрбервилли, начиная с сэра Пэгана, заявившегося сюда в тысяча шестьдесят шестом году. Саймон Сток был никем и выложил немаленькую сумму за вековые традиции. Попросту купил предков. А в придачу фамильное гнездо, скамью в церкви и кучу историй о привидениях. Каждый раз, когда умирает кто-то из д’Эрбервиллей, якобы является призрачная карета. Дядюшка Сай вместе с именем, видимо, приобрёл и родовое проклятие, потому что люди видели эту самую зловещую колымагу, когда та шлюха заколола кузена Алека. Тэсс Острый Нож теперь тоже вроде как нас преследует. Её призрак можно узнать по жутко вывернутой шее: это когда её вешали, сломался позвоночник.

— Я видел Даму Со Сломанной Шеей, — снова встрял Дэн’л. — Ночью, в Заповеднике, у неё на лице сетка. И она стенает…

Великан содрогнулся в своём шерстяном пальто. Сток досадливо поморщился:

— Чёрт с ними — с призрачной каретой и стенающей убийцей. Меня беспокоит собака. Огромный красный пёс. Мерзкая тварь. Хочу, чтоб её прикончили. Хочу повесить шкуру над камином в Трэнтридж-Холле, из лап сделать кисет, клыки пустить на ожерелье для любовницы, а хвост приладить на шляпу.

— Эта ваша собака… — Мориарти задумчиво постучал по зубам пожелтевшим пальцем.

— Её называют Красный Шак, в память о том знаменитом призрачном псе, Чёрном Шаке.

— Красный Шак? Хотите сказать, это не животное, а призрак?

Сток затушил сигару и неохотно кивнул:

— Да, говорят, что призрак, вот только скажите… может ли призрак перегрызть глотку сильному здоровому мужчине?

III

Придётся его прервать. Знаю-знаю, мы только добрались до собаки. Пока, подобно Тристраму Шенди, Красный Шак лишь мельком появился в нашей повести, хотя она посвящена именно ему. Теперь же я поведаю вам всё.

Сток изложил нам услышанное от Ленивого Глаза, который, в свою очередь, услышал это от Трингхэма, а тот выведал у уэссекских старушек. В конце длинной цепочки, составленной из разнообразных слухов, мы получили «огромного красного пса», «мерзкую тварь», «призрака, перегрызшего чью-то глотку». Зловеще звучит, правда? Вполне в духе любимых Стоком театральных эффектов. А вот для разведки — маловато. Мориарти послал меня за информацией в Британский музей. Основным источником, проливающим свет на жизнь сэра Пэгана д’Эрбервилля, оказалась «Церковная история Ордерика Виталия» ^{28}. А ещё глава, посвящённая Красному Шаку, есть в «Книге оборотней» преподобного Сабина Бэринг-Гулда ^{29}.

Так что вот вам ужасающая повесть о проклятии рода д’Эрбервиллей. Читайте в полночь при свечах и будьте готовы от страха поседеть и наложить в панталоны.

Как и упоминал Сток, сэр Пэган (чьё имя означает попросту «язычник») «заявился сюда» в 1066 году. Его покровитель заполучил корону и принялся раздавать земли направо и налево. То есть, подобно множеству прочих почтенных семейств, род д’Эрбервиллей основан самым обыкновенным бандитом. Во время Нормандского завоевания Англии Пэган был юным рыжим проходимцем. Как с таким именем умудрился он добиться положения в эпоху властвования священников — выше моего понимания! Видимо, ежедневно доказывал всем и каждому, что его имя произносится как-нибудь иначе, к примеру Пэганн, с ударением на последнем слоге.