Профессор пишет, наблюдает, играет
Шрифт:
Профессор не стал бегать по стенам. На стенах у него висят картины. Он боялся, что наступит на гвоздики, за которые крепятся эти картины, и поранит ступни. Поэтому он немного попрыгал до потолка, а затем уже попрыгал в ванную, чтобы смыть с себя эту гадость.
Но финалгон смыть невозможно. Он просто сжигает кожу, чтобы добраться до мяса. А там уж как пойдет.
В общем, профессор еще какое-то время прыгал.
И профессор стал собираться на работу. Утро же. Пора.
Профессор покупает рисунок
У профессора в прихожей висит рисунок: мужчина и женщина танцуют танго под фонарем. Называется рисунок «Сon el tango en el alma», и нарисован он был в городе танго – Буэнос-Айресе, Аргентина. Профессор никогда не был и никогда не будет в Буэнос-Айресе, а за рисунком этим он ездил во Франкфурт-на-Майне.
Ну, то есть, конечно, не специально за этим рисунком. Просто профессор, в своем стремлении к самому синему морю, взял билет на рейс в субботу, с таким расчетом, что прилетит он во Франкфурт утром, а продолжит полет ближе к вечеру. А там, во Франкфурте, по субботам блошиный рынок, на берегу реки Майн.
Ну вот.
Он нашел рисунок лежащим на земле, на коврике, рядом с пустыми рамками для фото; потертыми кошельками, без денег внутри; одинокими чашками, тоскующими по своим блюдцам, и пластмассовыми сувенирами, которые больше никому ни о чем не напоминают. Было холодно, все вокруг дрожали и ежились, даже фарфоровые фигурки у ног продавца. Профессор отдал пожилому старьевщику двадцать евро, положил рисунок в свой синий рюкзак и увез его в тепло, к самому синему морю. А оттуда – к себе в Ямки.
И получилась такая история.
Этот рисунок нарисовала художница по имени Мерседес в 1989 году. Он висел в ее мастерской, куда забрел как-то заезжий турист из Германии. Я думаю, он был пожилым человеком, молодые люди редко выбираются из Франкфурта в Буэнос-Айрес. Им работать надо, строить свою жизнь. Да и двадцать евро им есть на что потратить, помимо рисунка.
А это был пожилой сентиментальный немец. Может быть, даже в шляпе с пером. Он купил рисунок,
И он, этот рисунок, целый год или два лежал на земле, каждую субботу (а все остальные дни в пыльной коробке), пока его не купил пожилой русский турист, который, так уж случилось, специально для этого прилетел во Франкфурт в конце зимы. А теперь рисунок висит на стене, в прихожей, в квартире профессора в городе Ямки, в тепле и уюте. И думает, что с ним будет через четверть века.
Потому что картины, как попугаи.
Они переживают своих хозяев.
Профессор и тишина
Профессор любил тишину. Любовь его была одинока. Я хотел было дальше написать что-то вроде: тишина не любила профессора. Но с тишиной я никогда не встречался, интервью у нее не брал. И писать о ее чувствах к профессору не имею морального права.
Профессор жил в таком месте, куда тишина не забредала, даже по ночам. Метрах в двухстах от его окон разбит городской парк. А там, в парке, в далеких восьмидесятых была танцевальная площадка. Музыка там гремела, как и положено, с вечера пятницы и до утра понедельника. И профессор, как только поселился в этом доме, выучил наизусть (и возненавидел) весь репертуар групп «Пламя» и «Модерн токинг». Но это еще не беда. У профессора тогда родилась дочка, которая отказывалась засыпать под музыку и первые пять лет своей жизни сама не спала по выходным и не позволяла спать родителям.
Но все проходит. Дочка «прислушалась» и стала засыпать, получив прививку массовой культуры. А с окончанием советской власти, как-то сразу, парк забросили, танцплощадку закрыли. Зато появились разные мелкие забегаловки, каждая с динамиком у двери. Что там неслось по ночам из динамиков, уже и не вспомнить. Но что-то на редкость безобразное.
Конец ознакомительного фрагмента.