Профессорская служка
Шрифт:
— Спасибо за поддержку, но он прав. В тот раз я выпила успокоительного, а в этот забыла разбавить ваш отвар…
— Как же! — отмахнулась волчица. — Не говори ерунды. Ты спала тогда, но я-то слышала, как профессор наш Гансу говорил о своих опасениях, передозировке и излишнем истощении сил.
От удивления я села и чуть не промахнулась мимо стула. Намешал все-таки! И не признался…
А повариха, накрывая в углу столик для меня, продолжила рассказывать:
— И чтоб стыдно не было, он тебя под крыло взял, навязал опекунство. Но Дейр же ж, зараза любопытная, положением воспользовался и в спальню твою шастать начал. Вот ты в книги
Говорила она не столько со злостью, сколько с умилением. И почему-то складывалось ощущение, что оборотница очень рада надуманной связи между мной и стихийником. Я густо покраснела и прикусила губу. Если не знать всех деталей и немаловажных подробностей, то наша история этой интерпретации вполне соответствует. Но из всего выходит, что я заложница профессорской прихоти, отнюдь не служка с даром, а привязанная и одомашненная лю…
Раздраженно фыркнула и сжала кулачки. Надо бы вновь сделать девятому внушение за недальновидность. Чтобы он слухи внутри дома нивелировал или привел к общему консенсусу — кто я ему.
— А куда, говорите, Дейр уехал?
— Так с нашим Величеством во дворцовую лабораторию направился, — улыбнулась она, наливая мне чай. — Открытие свое он еще три дня назад запатентовал, теперь дает прошение на организацию какой-то там службы по определению резерва.
— А когда…
Договорить не успела, она меня оповестила:
— Вернутся завтра.
— Понятно. — Пригубила чай и закрыла глаза. Главное сейчас спокойно все обдумать и обставить. Решить, как лучше подступиться к огневику и что сказать металлистке. А с девятым я разберусь, ой как я с ним…
И вдруг из размышлений меня вырвала матушка Агафья, за руку взяла, мои пальчики ласково погладила.
— Дейр наш хоть нежный, — и смущенно с улыбкой: — Или и в этом деле тот еще экзот?
От вопроса я чаем чуть не подавилась, но закашлялась и под ее сияющим умилением взглядом с трудом сглотнула, просипев:
— Экс-пе-ри-мен-тат-т-тор еще тот…
Всевышний, что же все они обо мне думают!
Видимо, в моем взгляде отразилось что-то панически перепуганное, потому что улыбающаяся волчица неожиданно посерьезнела и поспешила меня успокоить:
— Не бойся, он хороший, а если что не так, ты мне скажи. Я с обормотом хорошенько поговорю. Ясно?
— Д-да.
— Вот и славно. — Похлопав меня по руке, оборотница ушла в кладовую.
Что же это получается, за пять недель я стала почти родной в их кругу, да настолько, что меня сама матушка Агафья защищать вознамерилась. А как не вступиться, если мое обучение для них не что иное, как попытка противостоять Дейровым посягательствам. Итого: магического дара во мне не чувствует никто, а вот о неуемных страстях профессора знают все. Нехорошо получается.
Поела без аппетита и направилась в спальню. Если девятый рассчитывал на мой беспробудный сон, значит, Ксил сегодня не явится. Оно и к лучшему, восстанавливать знания с самого начала мне вовсе не хотелось, и я решила обследовать свою комнату. Закрыла темной тканью окна и выключила свет. Так-так… вот это помню, как писала, вот это, как зачеркивала, а вот здесь за зеркалом точно помню — ошибка, и даже знаю какая. Сняла со стены препятствие и, найдя чернильницу со светящимся составом, легко исправила формулу заклинания, улыбнулась. Не все потеряно! Пусть
Вот на этой волне немыслимой радости все сложности показались решаемыми пустяками и опасность, окружающая Эвению, глупостью. Ведь рядом с металлисткой будет Ганс — генерал аркадской флотилии, огневик четвертого уровня, и он играючи отобьет все нападения.
Глава 20
Стоя на верхней площадке лестницы, я со злой радостью наблюдала за тем, как в холл входят уставшие, но довольные Дейр с Гансом. Они прибыли не утром и даже не в обед, а за два часа до начала праздника. К этому времени я успела продумать и передумать все, что только возможно, и раз двести представила себе, как огорчится Эвения, узнай она перед самым балом, что я не могу сдержать своего слова. Я переволновалась до легкой икоты и дрожи в руках, а они только сейчас приехали!
— С возвращением…
— Спасибо, — откликнулся девятый.
— Мы тоже рады… — А это огневик.
Медленно, с предвкушением разборок, и старательно скрывая лукавую улыбку, я спускалась вниз.
— Ирэна, — Ганс смотрел на меня пристально и чуть-чуть настороженно, — мне не нравится ваш взгляд.
— А вы уже начинаете бояться за свою жизнь?
— Еще нет, а стоит?
Рассказывать все как на духу, просить о помощи и уговаривать я не стала. Мужчина был голодным, уставшим и рассеянным чуть-чуть, а потому на все мои подходы мог плюнуть с высокой башни, да простит меня Всевышний за грубость, и послать к вампирам. К слову о серокожих, один из них уже раз семь мне писал, на что я с упорством длинноухого непарнокопытного отвечала: «Ждите» — и с каждым разом все больше паниковала. Но вот сейчас я заставляю себя улыбнуться, завершаю спуск по лестнице и, остановившись напротив огневика, интересуюсь:
— Ужинать будете?
— С радостью, — медленно ответил Его Величество Дворецкий.
— А я даже не знаю. — Профессор скинул с себя мокрый плащ и обессиленный рухнул на кушетку, стоящую в холле. В то время как Ганс легко и просто разоблачался из зимней одежды и разувался, Дейр старался делать как можно меньше телодвижений. — Из всех желаний лишь одно — поспать всласть. А впереди еще бал…
— Через два часа, — услужливо сообщила я и, активировав воздушный поток, отправила плащи мужчин сушиться. — Ксил уже наполнил для вас горячую ванну, разложил костюм и начистил туфли. А матушка Агафья приготовила свой бодрящий отвар. — Улыбнулась: — Распорядиться, чтобы его подали наверх?
Вот тут уже и девятый пристально взглянул на меня, прищурился:
— Ирэн, мне тоже начинать бояться за свою жизнь?
Огневик хмыкнул, а я беззаботно пожала плечами:
— Лишь в том случае, если вы на бал пойти не рискнете.
— Я вынужден…
И столько муки в голосе и отчаяния во взгляде, что слова с моих губ слетели сами собой:
— Не отчаивайтесь. Как только вернемся, я вам мороженое вручу. Фисташковое будете?
Тетя Элеонора всегда говорила, что горькую пилюлю необходимо подслащивать, но кое-кто здесь вознамерился жизнь не просто подсластить, а засахарить.