Шрифт:
Профессорский городок.
Был в одном городе профессорский городок. Район то есть так назывался. В котором сплошь профессора и академики жили. Со своими семьями конечно.
Ну и сантехник Гаврилов там тоже жил. И дворник Степанов. И начальница столовой Даша со своими поварятами. И доктор Клава Ивановна. Потому что без горячей воды, исправного санузла, чистых тротуаров и вкусных котлет – даже профессора и академики обыкновенно сразу грустить начинают. Да что там. Без холодной воды и горячего борща ни один профессор и Академик уже ни задачку
Как же при таких обстоятельствах сантехнику Гаврилову, дворнику Степанову, доктору Клаве и поварихе Даше с ее поварятами было не жить в профессорском городке? Не бросать же профессоров и Академиков на произвол судьбы.
Таракан Сережа.
Сантехник Гаврилов жил прямо в своей мастерской, потому что он очень любил свою работу и не любил с нее уходить. Поэтому жил, что называется, на работе.
А таракану Сереже очень полюбился сантехник Гаврилов, (особенно куча хлебных крошек, щедро засыпавших всю мастерскую Гаврилова – потому что сантехник Гаврилов не только жил, но и питался исключительно булками и молоком – прямо на своем рабочем месте). Поэтому таракан Сережа тоже обосновался у него в мастерской.
Гаврилов, конечно нежных чувств Сережи к хлебным крошкам сперва не понял и не разделил, ну особенно когда он его в первый раз у себя в мастерской заметил. И на Сережу сначала за такое внезапное подселение очень рассердился. А потому, задумал от Сережи поскорее избавиться самым незамысловатым способом.
Подкрадется, бывало, Гаврилов к Сереже с тапочком своим в руках тихонечко, размахнется посильнее и пытается тапочком по Сереже аккуратненько так попасть, в самую Сережину макушечку, промеж Сережиных усиков.
Очень это поначалу их знакомства Сережу расстраивало и даже слегка обижало. Но Сережа был очень отходчивым, находчивым и шустрым тараканом. Поэтому, в такие минуты, он всегда отходил от Гаврилова куда подальше и там, под кроватью, или под шкафом, набрав полный рот хлебных крошек, в изобилии водившихся у Гаврилова на полу, сидел, задумчиво размышляя о несправедливом соотношении величины тапочка и низкорослости таракана в этом мире.
Но однажды Гаврилов устал гоняться за тараканом Сережей. Видимо окончательно привык к его наличию в своей мастерской, или ноги своей жалко стало. Ведь на полу, в мастерской, кроме крошек еще много чего лежало: гвоздики там, винтики…и на все это богатство, гоняясь за тараканом Сережей, Гаврилов постоянно наступал именно той ногой, на которой не было тапочка.
– Ладно уж – как-то раз сказал Гаврилов таракану Сереже, потирая
Дворник Степанов.
Дворник Степанов, уже в детстве, когда он еще не был дворником, но уже был Степановым – отличался повышенной чистоплотностью. Поэтому мыл руки не только перед едой, но и после нее, а иногда даже во время и вместо еды. А так же не переставая протирал пыль даже там, где ее отродясь никогда не водилось, например, на маминых годовых отчетах. Отчеты, в так4ие минуты конечно от этого слегка портились, как, впрочем, и мамино настроение тоже.
Вообще-то, откровенно говоря – Степанов мечтал стать каким-нибудь героем, как древнегреческий Геракл, например, который однажды вычистил все Авгиевы конюшни. Те конюшни, – полагал юный Степанов, наверное должны были порядком засориться с момента отбытия Геракла на гору Олимп.
Но в Гераклы Степанова мама тогда не отпустила. Сказала, что Авгиевы конюшни давно закончились, потому, что со времен Геракла на лошадях больше никто не ездит в промышленном масштабе. И в секцию, в которую Степанов записаться решил, тоже Степанову пойти не дала. Штанга, – говорит там очень тяжелая, я сама ее три раза пробовала от земли оторвать, еле-еле с третьей попытки триста килограммов подняла. И это учитывая мой огромный опыт ношения огромных сумок с продуктами из магазина.
Поэтому Степанов, когда вырос, стал дворником. Надо же было кем-нибудь становиться, раз так чистоту любишь. Но гири – он, потихонечку от мамы, все равно себе завел и регулярно по утрам с ними упражнялся.
Профессор Чижиков.
– Очень вы много Павел Терентьевич задачек своих решаете, потому всегда такой озадаченный ходите. – постоянно замечала профессору Гаврилову повариха Даша, по утрам, в столовой, накладывая профессору в тарелку манную кашу.
– Взяли бы что ли отпуск, – или вот, хотя бы булочку с повидлом возьмите.
– Что ж, булочку, пожалуй, я взять могу… – соглашался с Дашей профессор Чижиков, – могу даже две булочки взять, а отпуск, увы, пока – нет.
Именно поэтому профессор Чижиков был очень упитанным и не очень загорелым профессором.
Академик Кузнечик.
Академик Кузнечик был очень серьезным Академиком с не очень серьезной фамилией.
– Ну что, за сим мы с вами поскачем дальше – или – что же вы с темы на тему так резво перепрыгиваете? – любил приговаривать Академик Кузнечик на своих лекциях.
– Ну-с – также обычно говаривал Академик студентам, грозно нахмурив свои косматые брови, перед тем как начать, например, свой экзамен – сейчас мы с вами в который раз совершим прыжок в неизвестность.
Студенты на этих словах Академика обычно начинали улыбаться, несмотря на грозный вид своего наставника.
Конец ознакомительного фрагмента.