Профи крупного калибра
Шрифт:
...Они бросили машину в конце все той же улицы Вавилова и сотню метров прошли пешком.
– Куда ты теперь, Лев? – спросил Левин, останавливаясь.
Араб
– На этом свете есть только одно место, где я буду чувствовать себя как дома. Но так же и скучать, как скучал, находясь дома. Вот такие непонятные дела, Боря... Кто-кто, а ты должен меня понять. – Радзянский протянул приятелю руку. – Ну что, будем прощаться?
Борис медлил с ответом, ему хотелось сказать, что сегодня они действительно были настоящими партнерами – за все время единственный раз. Но сказал другое. Это были его последние слова, адресованные Льву Радзянскому, произнесенные искренне, но безо всякой надежды:
– Может быть,
Араб покачал головой и пошел прочь.
Вместо эпилога
Пройдет ровно девять месяцев, и Радзянский возьмет со столика в кафе оставленную русским туристом газету и прочтет заголовок к статье об известном в России артисте: «Я НЕ МОГУ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ». И дальше: «Его голову почти не тронула седина, и лицо не изрезали морщины. Все та же запоминающаяся улыбка, на которую невольно отвечаешь. Только грусть в глазах стала еще глубже. Хотя... Стоит заговорить с ним о любви и женщинах, они тут же загораются, становясь искушенно-озорными...»
Араб вздохнет, складывая газету, и подумает, что эти слова можно отнести и к нему. И в то же время – нет.