Профилактика

Ильин Владимир Леонидович

Я же отчетливо помню то, что напоследок застряло в моей памяти: ванна, полная темной, словно ржавой воды... удары в дверь... ощущение отчаяния и смертной тоски, подкатившее к горлу тугим комком...

Или это был сон? А может, мне это привиделось под кайфом — нож, заманивание Сушняка, убийство Курнявко? Что, если на самом деле все было по-другому? Предположим, Сушняк пришел ко мне, и мы с ним договорились мирно, и он дал мне зелье в долг, а когда я вколол себе дозу, то из моего подсознания и вылез этот жуткий кошмар-альтернативка?..

Что ж, возможно. Вспомни, тебе ведь и не такое виделось

под кайфом, причем с такой достоверностью, какая даже в глубоком сне не может быть достигнута... Но все равно непонятно, как я попал в это незнакомое жилье и в эту чужую чистенькую постель...

Проклятый будильник, все жужжит и жужжит, словно не пружина у него там внутри, а миниатюрный вечный двигатель! Знать бы, как он отключается... ага, наверное, вот этой кнопкой...

И кому могло прийти в голову завести его на такую рань? Мне-то он точно не нужен — я уж и не помню, когда последний раз пользовался этим садистским изобретением.

Не-ет, ребята, вот что я сейчас сделаю. Натяну одеяло на голову и придавлю еще несколько часиков, чтобы мир вокруг меня окончательно устаканился.

Но выполнить свое намерение я не смог.

Что-то сильно толкнуло меня в спину, и женский голос сварливо осведомился:

— Ты еще долго собираешься валяться? Вставай давай, а то опять проспишь!..

Этого мне еще не хватало! Каким образом рядом со мной очутилась какая-то тетка? Неужели я вчера так надрался, что меня подобрала на улице девица легкого поведения? Хм, если вспомнить, в каком состоянии я в последнее время находился, то ей либо очень приспичило, либо по своей натуре она настолько не брезглива, что ей надо давать медаль за терпение. Хотя...

Я провел рукой по своему телу, потом — по лицу.

Как ни странно, нет того зуда, который бывает от застарелой грязи, и щетина, пребывавшая на грани превращения в бороду, куда-то делась.

— Ты слышишь меня, Алька? — произнес все тот же голос над моим ухом. — Встава-ай, засоня!.. Тебе же через полчаса выходить!..

На этот раз рука моей соседки по постели потрясла меня за плечо.

Я обернулся.

Вот те на! На «ночную бабочку» девица явно не похожа. Обычная девушка, точнее — молодая женщина примерно моего возраста, вовсе не крашеная блондинка, довольно миловидная даже с утра, и косметикой не злоупотребляет. А еще она знает, как меня зовут.

Потом до меня дошло, что она мне сказала: «Тебе же через полчаса выходить».

Пора уяснить, что происходит.

— Куда выходить? — сипло спросил я. — Зачем?

Женщина насмешливо скривилась:

— Да хватит тебе придуриваться! Ты еще скажи, что не помнишь, кто ты и где ты!.. Мне эти твои дурацкие шуточки — вот уже где!

— А если я действительно не помню? — по инерции спросил я.

Женщина мученически завела глаза под лоб и простонала:

— Господи, если бы ты знал, как мне уже надоели твои выходки!.. — Она вдруг нахмурилась и нацелила на меня указательный палец с облезлым лаком на ногте. — В общем, так... Завтрак найдешь себе в холодильнике, глаженая рубашка — в шкафу, а я, с твоего позволения, посплю еще часок, потому что если я с тобой встану, то потом уже не усну. Позвони мне днем. Чао!

И, стремительно развернувшись,

она нырнула под одеяло. С головой — именно так, как собирался это сделать я.

Черт возьми! Не слишком ли много сюрпризов сразу навалилось на меня?

По какому, собственно, праву, эта особа так ведет себя со мной? Я что ей — муж? Или перманентный любовник? Да я ж ее в первый раз вижу!..

Ладно. Вот что я сейчас сделаю. Пускай для меня навек останется тайной, каким образом я попал в будуар к этой стервозной дамочке. И кто она такая. И что она о себе возомнила, пытаясь распоряжаться мной — свободным, как ветер, холостяком, отринувшем узы общества и брачных союзов. Я просто-напросто оденусь и уйду домой, хлопнув на прощание дверью.

«Мы домой шли, будто в озере — карасями шли из мошны... Скольких женщин уже мы бросили! Скольким мы еще не нужны!»

Я решительно откинул одеяло, десантировался одним прыжком с кровати на коврик, сделал шаг к креслу и замер.

Что за чертовщина?

В ворохе одежды, которая была свалена на кресле, имелась лишь одна вещь, которая подходила ко мне по размеру. А именно — пошлого вида махровый халат в синюю полоску. А где же мои вещи?

На всякий случай я заглянул за кресло, потом — под кровать. Хотел было заглянуть еще и в шкаф, но в последний момент решил проявить порядочность и джентльменство: истинные джентльмены, как известно, по чужим шкафам не лазят. Даже будучи в гостях у любовниц и уличных женщин.

Может, мое тряпье находится где-то за пределами этой комнаты?

Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул из будуара.

Так, кухня тут слева, прихожая — прямо. А справа — дверь ещё в одну комнату. Хорошо живет моя новоиспечённая подружка, раз обладает двухкомнатными хоромами!..

Я совершил осторожную вылазку до кухни, по дороге заглянул в туалет и ванную, потом вернулся в темную прихожую.

Ни футболки, ни стареньких джинсов нигде не было видно. Как и всего прочего, что должно было иметься при мне: например, бумажника, ключей от квартиры...

Меня невольно обдало холодом. А не стал ли я жертвой каких-нибудь аферистов, которые, воспользовавшись вчера моей отключкой, затащили меня сюда, одежду выкинули в мусоропровод, а сами, пока я тут дрых под боком у девицы, проникли в мою квартиру с неизвестной, но явно не с благотворительной целью?

Хотя — что им там брать, в моей конуре?

И все-таки, во что мне теперь облачиться-то?

Я включил в прихожей свет и огляделся. И тут увидел нечто такое, от чего в груди тревожно трепыхнулось сердце.

Рядом с настенной вешалкой для пальто стоял комод, а над ним на стене висела большая фотография в деревянной рамке. И на этой фотографии был изображен я и та девица, которая сейчас нежилась в постели за стеной. Типичный снимок молодоженов сразу после ЗАГСа: на мне — черный костюм, белая рубашка, галстук бабочкой, тщательно прилизанные волосы. А на девице, опирающейся на мою руку, — белое платье, фата, букет роскошных роз в руках...

Этого нельзя было объяснить никаким наркотическим бредом или аферами неизвестных мошенников. И на розыгрыш это не походило: да и кому бы вздумалось разыгрывать меня столь наглым образом, а главное — зачем?