Профсоюз сумасшедших: Стихи и проза
Шрифт:
Язвы счастья и невзгоды
И дождем голгофных болей
Оболью Твои поля.
Не грусти, не плачь, Невеста…
Если смерть — так значит надо.
На путях земных бродяге
Много слез и много встреч.
Мир не скит! В нем много места
Чтоб летать и чтобы падать
И отравленной собакой
У Твоей кровати лечь.
Май 1923.
СОН О КОМЕТНОМ ЗНАКЕ
Ты
Бедная Земля.
Злой тоски железными клещами
Щек Твоих поля.
Разменяла Ты двурогий месяц
На копейки звезд —
Оттого веками люди месят
Золотой навоз.
Оттого поэт печали нижет
В ожерелье строк.
Оттого я каждый вечер вижу
Новый Твой Восток.
Как же мне скучающим и косным
К алым всходам трав,
Если Ты в своем неверьи грозном —
Новый Голиаф?
Как же мне в Тебе не раствориться,
Как вода в вазон, —
Если третий год мне тот же снится
Сумасшедший сон?
Сотни лет в алмазных чашах бродит
Твой кометный Знак.
Солнцем сеян — в алых нивах всходит
Долгожданный злак.
Он придет, в чернильных тучах воя,
Разорвет туман,
И целительной водой омоет
Кровь священных ран.
Май 1923.
А ВСЕ-ТАКИ ОНА ВЕРТИТСЯ!…
Сергею Есенину
А. Мариенгофу
Вадиму Шершеневичу.
На канатах стихов
Разлохмаченно-грязных,
Как бурлак задыхаясь грузней и трудней,
Я тащу на какой-то чудовищный праздник
Эту серую барку подмоченных дней.
Эти жесткие рифмы мозоли натерли
На нетронутом теле
Дремучей
Души.
от взрывов созвучий,
От копоти в горле
Слишком больно дышать,
Слишком трудно мне жить.
Ну а все-же я верю в чудовищный праздник
В колоссальные солнца во взглядах людей
И что скоро чрез горы столетий напрасных
Мне в великую Радость снарядом влететь.
Только каждой секунде все выше и выше
Разлохмаченный крик моих вздувшихся вен: —
Никаким механическим поршнем не выжать
Из цилиндра души эту веру в День!…
1928-я зима.
Автор — Леонид Чернов.
Художник — Павел Любарский.
Фотограф — П. П. Быков.
Метранпаж — А. Вольф.
Старший печатник — Гаркавцев.
Типография «Красное знамя».
Издание — Примкомпомгол.
Гублит № 917.
Тираж 2500.
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРОФЕССОРА ВИЛЬЯМА
Пер. М. Фоменко
Рисунки А. БОНДАРОВИЧА
ПРОЛОГ
ЛЮБОВЬ ЦЕНОЙ В 23 КОПЕЙКИ
Блуждая по улицам индусского поселка на Цейлоне, в пышной чаще кокосовых пальм, среди таинственных буддийских часовен, я совершенно случайно, сам того не замечая, отошел от поселка и углубился в джунгли.
Вокруг сплошной непроницаемой стеной стоял первобытный пальмовый лес, весь заплетенный спутанной сетью лиан. Буйно и дико разрослись причудливые кусты и мясистые колючие кактусы. Голова кружилась от опьяняющих ароматов неведомых цветов, громадных и ярких.
Где-то в вышине гортанно перекрикивались радужнопестрые попугаи.
По ветвям деревьев ловко прыгали пугливые толпы веселых обезьян.
Неожиданно до меня донеслось глухое рычание.
В джунглях такое рычание не предвещает ничего хорошего. Я спрятался за пальмовый ствол и огляделся.
У входа в хижину застыли друг перед другом двое индусов. Мышцы их напряглись, как стальные пружины. Оба угрожающе рычали и, сжав кулаки, яростно поводили огромными глазищами.
— Вот она, сказочная Индия! — подумал я, переполнившись романтическим волнением. — Вот она — страна браминов, факиров, заклинателей змей.
В тот же миг позади недвижных соперников выросла пугливая женская фигурка с огромной дубиной в маленьких черных руках.
Я затрепетал с головы до ног от романтического восторга.
— Вот-вот! — отозвалось в сознании. — Вот она — огненная дикарская любовь, необоримая кровавая ревность, первобытная страсть — могучая и жгучая как со…
Женщина молча взмахнула палицей и один из дикарей, глотая воздух, громко плюхнулся навзничь.
— Конец, — задрожал я. — Мужчина убит. Любовь победила. Теперь любовники сольются в объятиях и… Вот как целуют в Бенаресе…
Никаких объятий я, однако, не заметил.
Весело заверещав, любовники склонились над убитым и начали шарить в складках его лохмотьев. В руках женщины блеснула какая-то маленькая серебряная вещица, которую она нашла в кармане покойника. Сингалезка стройно выпрямилась и зашлась счастливым хохотом.
— Амулет будущего счастья пылких сердец! — таинственно промелькнуло у меня в голове.
Но мужчина не проявил особой радости. Напротив, он недовольно рявкнул, развернулся, съездил женщину кулаком по лицу, а когда она, заверещав, упала пластом, деловито разжал ее ладонь и извлек серебряную вещицу.