Программа
Шрифт:
- Псс..
Я оглядываюсь через плечо и вижу у двери Риэлма, он что-то держит за спиной. Никто еще не замечает его, и я чувствую, что улыбаюсь.
– Иди сюда, - шепчет он.
Я не уверена, что мне нужно идти, но в комнате тихо, и мне скучно. Я встаю, чтобы узнать, что он делает. Риэлм ухмыляется, как безумный, когда я подхожу, и я иду за ним в коридор.
- Подожди здесь, – говорит он, высунув голову из-за угла к посту медсестер.
- А что у тебя за спиной? –
- Эй, эй, сладенькая, - говорит он, глядя на меня, – Не подглядывать. – он проверяет еще раз и потом делает какой-то странный жест рукой, как будто мы в армии.
- Что? – спрашиваю я.
- Беги.
Он бросается вперед, и мы несемся по коридору, в дверь на лестницу. Захлопывает ее, и я стою тут, немного шокированная.
- Едва не попались, - говорит он.
- Что мы делаем?
- Прячемся. У меня есть контрабанда.
- Но если они найдут нас…
- Не найдут. Обходов не будет еще двадцать минут. Садись. – Он указывает на ступеньки позади.
Поскольку я уже нарушила правила, придя сюда, я сажусь на бетон, скрестив ноги, и смотрю на него.
- А теперь ты покажешь мне, что у тебя за спиной?
Он широко улыбается и достает белый пакет. Логотип на нем невозможно спутать ни с чем.
- Не может быть.
- Маленькая птичка нашептала мне, что ты хочешь куриные наггетсы.
- Риэлм! Как ты…
- Шшш… - говорит он, глядя на дверь. – Этого в меню нет, так что если они увидят, заберут. А теперь, ты хочешь их или нет?
Мы с братом раньше, по субботам, часто упрашивали родителей купить что-нибудь из Макдональдса. Нам нужно было убраться в своих комнатах, помыть посуду, сделать все домашние дела, которые мы обычно ленились делать, и мы знали, что родители все равно что-нибудь купят, потому что отец просто помешался на картошке фри.
А здесь, на этой лестничной площадке, я счастлива увидеть жирную еду, как никогда раньше, как будто я вижу маленький кусочек дома, что, я думаю, в каком-то смысле печально.
Риэлм подходит и садится рядом со мной, роется в пакете и достает салфетку, которую кладет на ступеньку. Вытаскивает картонную коробку МакНаггетсов и раскрывает ее, потом берет себе немного картошки фри сверху.
Я сразу же запускаю туда пальцы, даже при том, что у меня целая куча вопросов.
- Как ты достал это?
Еда немного остыла, но все равно такая вкусная. Лучше, чем измельченные и перемешанные объедки, которые мы тут получаем.
- У меня есть друг, у которого есть друг, - он улыбается и кладет кусочек картошки в рот.
- Что? Риэлм, ты можешь вытащить
- Нет, - говорит он, - конечно, нет. Мое очарование не заходит так далеко, а уговорить, чтобы меня отпустили к окошку обслуживания автомобилей – не то же самое, что бежать из тюрьмы. Я просто думал… - он опускает глаза. – Черт, Слоан. Я думал, это обрадует тебя.
Я чувствую себя ужасной, неблагодарной и протягиваю руку, чтобы коснуться его руки и привлечь внимание.
- Прости, - говорю я, - это восхитительно. И это действительно радует меня. – Я выдавливаю из себя широкую, чересчур наигранную улыбку. – Видишь?
Риэлм усмехается, и мы возвращаемся к еде, и мягкая улыбка остается у него на губах.
- Так как же ты узнал о куриных наггетсах? – спрашиваю я, подогнув ногу под себя и усевшись.
- Наконец добрался до твоей карты. Представь себе мое удивление, когда доктор Фрэнсис записал, что ты их ужасно хочешь. Ты правда сказала ему это?
- Да, - я смеюсь и хлопаю его по плечу. – Но ты не можешь читать мою карту!
- Могу, хотя мне, конечно, не следует. Ты же не настучишь на меня? Ты не крыса, Слоан? – он с подозрением смотрит на меня.
- Я не собираюсь сдавать тебя, но ты должен рассказать мне, что прочитал.
При этих словах он замирает и почесывает подбородок.
- Ммм… немного.
Меня захлестывает нехорошее чувство.
- Ты лжешь.
Риэлм встречает мой взгляд.
- Кто такой Джеймс?
Из-за того, как нежно он это спрашивает, я едва не разваливаюсь на части. Как я смогу объяснить ему, кто для меня Джеймс?
- Он был всем, - говорю я, - а теперь он никто. – Я закрываю глаза.
- Прости, - я слышу Риэлма, чувствую, что он касается моего колена. – Не нужно было спрашивать об этом.
Я всхлипываю и смахиваю слезы, которые вот-вот готовы хлынуть.
- Ничего, - говорю я, - у меня просто неудачный день. И…
- Я напомнил тебе, как паршива жизнь. Мне действительно жаль.
- Не надо, – шепчу я. – Джеймс – мой парень. Но…
Я замолкаю, не хочу признаваться, что Джеймс не помнит меня. Как будто это доказывает. Что я для него не слишком-то много значила.
- Он тоже был в Программе, - тихо говорит Риэлм. – Это есть в твоем досье.
Я киваю.
- Они пришли и забрали меня где-то через неделю после того, как он вернулся.
- Он помнил тебя? – взволнованно спросил Риэлм.
- Нет. – Сказать это, все равно что получить удар в живот.