Программист и бабочка (сборник)
Шрифт:
– Не плачь, дядя. Лучше расскажи, как ты его превратил. Я никому не скажу.
В словах мальца Самородок не почуял готовности к жестокому шантажу. Он заговорил, наверное, просто для того, чтобы успокоить мальчишку.
– Понимаешь, дружок… Все, что мы знаем, о чем думаем – хранится у нас в голове. Никто не может прочитать наши мысли, правда?
– Не знаю. Мне кажется, один наш учитель, господин Хахуташвили, все видит, что творится у нас в головах.
– Нет, это он просто из опыта с другими детьми знает. Есть много разных наук, пытающихся найти способ прочесть мысли по словам, рисункам, даже рукам и глазам человека. Но это все – ерунда, гадания, а не точные
Самородок долго и сбивчиво докладывал босяку суть своего изобретения. У него не было ни методологии, ни даже терминологии.
Теперь уж его долго не изобретут – аналоговый компьютер на бионосителях. И слава Богу.
Рябой мальчишка помог Самородку уйти выше, в горы. Он носил ему еду и свечи и воровал для него свиней и баранов. Еще нужны были люди. И инструменты для трепанации черепа. Их Сосо добыл, хоть и не без труда. Что же касается людей, то есть человека, – Сосо привел сюда своего ненавистного отца, подкупив того вином. После того как сын поселил отца у Самородка, Виссариона уже никто не видел ни живым, ни мертвым. Сначала говорили, что он бродяжничает. Потом – что погиб в пьяной потасовке. А Бесо Джугашвили тем временем предоставлял свои пьяные мозги Самородку для исследований, перенося инсульт за инсультом.
Когда он, наконец, скончался, у Самородка была полная копия его ограниченного, неграмотного умишка.
Простите, я забылся. Я перестал употреблять слова «наверное», «возможно», «может быть». Приняв за аксиому существование Самородка, я пытаюсь доказать теорему жизни человека, который больше всего на свете боялся этого доказательства. Убирал свидетелей своей юности. Заставил Булгакова, отправившегося в Гори за материалом для пьесы «Батум», вернуться в Москву. И всем пытавшимся заполнить эту нишу его жизнеописания, скромно говаривал: «Зачем описывать солнце, которое еще не взошло?»
Нарождающееся солнце времени не теряло. Прежде всего ему нужна была революция. Чтобы стать ВСЕМ. И он стал. И имя себе взял – Сталин!
В революционной скачке он поставил на верную лошадку. Почему – неизвестно. Случай ли, чутье ли, экзерсисы ли Самородка с чьими-нибудь знающими мозгами заставили его стать «левой ногой Ленина», как язвили товарищи по партии. Лошадка нужна была, чтобы выполнять трюки, непосильные для горийского недоучки – вести за собой массы, писать книжки, говорить речи, получать деньги от кайзера. Лошадка должна была ввезти на своем горбу куда-нибудь в Зимний, или Смольный или Кремль. А уж там-то, в закрытом правительственном пространстве, Самородок бы поставил своего хозяина на подобающее ему место.
Самородка нельзя было упустить. И Сосо содержал его, грабил для него, утешал его тем, что скоро настанет новое время, когда никто не будет верить в каких-то колдунов, и опередившее время изобретение выйдет из подполья и станет достоянием человечества, и автору воздастся по заслугам. Нужно лишь немного потерпеть.
А пока – борьба, кровь, пламя, тюрьмы и ссылки.
Наконец!
Смею предположить, что между февралем и октябрем талант Самородка уже нашел свое применение. Подозреваю, что в урагане семнадцатого года сгинули от инсульта несколько осведомленных голов. Имен сейчас уже никто не вспомнит. До инсультов ли, когда рушится Империя, казавшаяся прочной, как мироздание?
А потом, в октябре, победоносная ночь.
В Смольном, потом писали, Сталин сидел в кабинете Ленина. Вроде Ленин держал Кобу поблизости. Похоже, наоборот, это Коба Сталин не спускал глаз с лошадки-победителя забега.
Кроме Кобы был еще один приближенный, а возможно, и жокей-конкурент, пробившийся наверх не копиями чужих мозгов, а своим собственным – Лев Троцкий. Наверное, именно тогда Коба возненавидел его окончательно.
Как Коба перевез своего Самородка вместе с правительством в Москву – не знаю. И где он поселил своего компаньона – тоже не знаю. Скорее всего, на первых порах ученый разместился вне кремлевских стен. В секретных покоях Потешного дворца он водворился позже, когда у Кобы не осталось живых конкурентов, кроме Троцкого, да и на том уже лежала мета кровавой кавказской мести.
Возможно, Самородка сначала поселили в Горках, бывшей усадьбе Саввы Морозова.
Может быть, может быть… Не надо забывать об этих словах, ничего ведь не доказано.
В Горки генеральный секретарь партии большевиков товарищ Сталин отправил умирать великого вождя товарища Ленина. Умирать без диагноза, в кругу беспомощных немецких врачей с их идиотскими затеями. Немцы то советовали удалить из руки каплановские пули – мол, отравляют организм. То прописывали пациенту одни лишь прогулки. Их консилиумы были бесплодны.
Мозг Ленина угасал. Вождь страдал головными болями и переносил инсульт за инсультом. По ночам Самородок заполнял свои бионосители знаменитой ленинской мыслью. А Сталин печатал бюллетени о состоянии здоровья вождя пролетариата. А потом плюнул и печатать перестал.
Лэнин? Кто такой Лэнин? Ящик, присобаченный к голове осла?
Двое, встретившиеся когда-то в Гори, Вождь и Самородок, шантажист и его жертва, добились вожделенной цели.
Первый, съевший всех, кто на своих плечах вынес его наверх, превратился в верховное божество. Второй, доведший свое открытие до совершенства, вместо пещеры получил роскошную квартиру и прекрасно оснащенную лабораторию. Был он бесконечно одинок и никому не известен. Все, кто видел его, уничтожались на месте. Он мог выбрать в собеседники когда-то записанные интеллекты чужих мертвых людей, от Бесо Джугашвили до Ильича. Но кто из живущих был бы счастлив в царстве теней?
А потом – страшно подумать – человечество сделало шаг вслед за опередившим века Самородком. Появились две новые научные дисциплины, посягающие на монополию Вождя. Две лженауки, продажные девки капитализма – генетика и кибернетика. Тут уж не до научной истины! Десятками и тысячами необходимо сажать и убивать посягнувших на секреты Самородка выскочек!
Кампания по искоренению буржуазной заразы была в самом разгаре, когда Самородок понял, что дни его сочтены. Он списал сам себя, применив последнюю разработку – запись на мозг попугая. Решение идеальное – говорящая птичка, компактный мозг и уникальный заменитель речевого аппарата.