Программист и бабочка (сборник)

Венгловский Владимир Казимирович

Все молчали. И я молчал, ужасаясь. Буча и ужасный дракон лежали рядом, мертвые. Дракон вроде и не тронутый, без следов крови на теле. Лишь клыкастая морда испачкана бурым. А вот Буча… Меня скрутило и обязательно бы вывернуло, но сэр Бермундес крикнул резко:

– Быстрей, засранцы! Бегом-бегом! Теперь уже тихо не выйдет…

И я побежал. Мне стало стыдно, что не я, стоявший ближе всех, убил своим мечом дракона, а храбрейший Рыцарь, мой Господин, обнажил Орла Пустыни. Не тягаться мне пока в храбрости и доблести с сэром Хуан-Родриге Бермундесом, не тягаться.

Лысый

оказался у двери раньше всех, достал свое копье и бабахнул им так, что замок разнесло в щепки. Вторая дверь защищала разве что от мух. От удара тяжелым рыцарским сапогом она жалобно зазвенела битым стеклом и отлетела в дом. А там уже зажегся свет и первый же рыцарь, все тот же сэр Лысый, ворвавшись в дом, был тут же убит. В него выстрелил из-за угла какой-то мужчина, несомненно, злой слуга колдуна. Но он поплатился за предательский выстрел, сеньор Бермундес тут же настиг его, и вновь запел Орел Пустыни, прерывая ничтожную жизнь никчемного злодея.

– Белозадый, мать твою, вперед! Зря тебя, что ли, тащили с собой!

Сэр Рыцарь доверил мне первым подниматься по лестнице. Он говорил мне – теперь твоя очередь проявить себя, совершить подвиг пред очами Господа, показать, что достоин любви его и особого счета. Мне было страшно. Но только чуточку, пока образы растерзанного Бучи и убитого сэра Лысого не отошли на второй план, в память, перестав маячить перед глазами.

Ай-ай-ай! Что за звук?

И-и-и-о-у-у-о-и-и-и-о-у-у!

– Черт, сирена! Быстрей, скоро здесь будет полиция.

Сирена – еще одно гадкое волшебство колдуна. Так он посылает весть копам, слугам Тирана, покрывающего черное колдовство. Сэр Рыцарь прав, как всегда, – следовало поторопиться. И я больше не сомневался. Я побежал вперед!

– Куда, идиот! – крикнул спешащий за мной рыцарь. Не мой Рыцарь – другой, имени которого я не знал.

– Вперед! – отчаянно крикнул я.

– Маленькая тупая задница, песье дерьмо. Там окно, вот дверь, вот!

И он сам открыл ее.

– Ба-бах! – грянула колдовская молния. Безымянный рыцарь упал замертво. И я почувствовал, как душа уходит в пятки. Это я должен был идти первым, по слову сеньора. Я должен был открыть дверь и защитить рыцарей. Рыцаря…

– Бах, бах. – Поднявшиеся следом по узкой лестнице сэр Бермундес и сэр Длинный Дред (с ним мой сеньор часто проводил время вместе, мы были знакомы) начали стрелять в распахнутую дверь. Я тоже выстрелил!

– Бах! – И чуть не упал, так сильно отдернулась рука.

Нас осталось только трое против могучего волшебника. Но разве устоит он пред нашей доблестью?!

– Бах!

Хуан-Родриге машет мне рукой, и я первым бросаюсь в проход. И вижу колдуна. Он на миг растерялся, увидев перед собой ребенка, замешкался, и тогда я нажал на курок своего меча по имени Револьвер…

Автор

Трудолюбивый Олег самоотверженно отбросил малодушную мысль о здоровом дневном сне и сел перечитывать написанный накануне кусок повести. По сути, оставалось лишь завершить ее, добавить какой-никакой эпилог, мораль, поставить

красивый вензелек из пары абзацев. Ведь время не ждет, господин Издатель одобрил предварительный синопсис повести, и Химмельману очень хотелось успеть сунуть ее в номер журнала за грядущий месяц.

Но, перечитав написанное, Олег расстроился. И даже немного обиделся на себя. То, что вчера казалось стройным, логичным и интересным, теперь предстало перед ним банальным, прямолинейным концом типа «пшик».

– Гм, где ж драматизм? Собрались, подрались, победили… Надо переделывать! – обреченно заключил автор.

И впрямь, переделывать надо. А хуже всего, что надо не только переделывать, но и перепридумывать. Вместо приятного процесса красивого завершения работы, ради которого и сном пожертвовать не грех, Олег получил еще одну, и не малую, порцию напряженной работы ума. Не день, а сплошная незадача!

– Так-так-так, чего бы навертеть, – взбадривал себя автор, голодными глазами изучая квартиру в поисках Цыпы. Очень уж ему хотелось кушать. Но Цыпа была на работе, заботливо приготовленные ею котлетки с пюре талантище уже поглотило, а готовить что-то самому… – что вы, что вы! Это еще хуже, чем перепридумывать конец!

Олег вздохнул, решительно удалил небольшой кусок последней страницы и сел за работу.

– Сейчас я вам устрою, – злорадно думал он, колотя по клавишам. – Сейчас я вам сделаю драму, аккуратную такую драматическую «вилочку» наверчу с тя-а-ажким моральным выбором. Нате, выкусите, читатели хреновы!

Герой

– Ба-бах! – грянула колдовская молния. Безымянный рыцарь упал замертво. И я почувствовал, как душа уходит в пятки. Это я должен был идти первым, по слову сеньора. Я должен был открыть дверь и защитить рыцарей. Рыцаря…

Поднявшиеся следом по узкой лестнице сэр Бермундес и сэр Длинный Дред (с ним мой сеньор часто проводил время вместе, мы были знакомы) пригнувшись, рассыпались по обе стороны двери. Мой Господин хотел мне что-то крикнуть, но тут из-за другой, закрытой двери, напротив которой я как раз и стоял, раздался детский плач.

– Ма-а-а-ма, ма-ма… стря-асьна-а, ма-ма-а!

Маска отчаянья, кривившая красивое лицо сэра Рыцаря, моментально же разгладилась – он улыбнулся. Я догадался, что сеньор придумал план, хороший план. Санта Мария, спасибо, что не оставила нас в трудный час и вложила в голову достойнейшего из нас благую мысль. Вот только какую? Я по глупости своей пока недоумевал.

Мгновение – и сеньор Бермундес оказался рядом со мной. Направив копье на дверь, он выбил ее, и мы увидели тетю и двух девочек – примерно трех и пяти лет, испуганно спрятавшихся за кроватью. Тетя, скорее всего, была их мамой.

– Не дам! – закричала она, бросившись к нам. – Не дам, не дам, немедленно уходите! Антонио!

Рыцарь ударил ее по лицу и тетя упала. Дети заплакали. Я тоже вздрогнул, мне стало нехорошо, неуютно. Я привык, что девочек и теть, особенно, мам, бить нельзя. Но сразу же тихонечко поругался на себя, на свою глупость и недалекость.